– Да много оставить надо, дабы зад и брюхо войска прикрыть.
– От кого?
– Ты, опричник, можешь в точности сказать мне: Никита Романович, не ударят ляхи и литвины тебе в спину! Смело веди полки на последние крепости немецкие, и Бог даст победу! ..
Басманов промолчал.
– То-то…
Серебряный взъерошил шевелюру пятерней.
– Курбского нет, царь далеко. А я тут один, между немцем и ляхом.
– Не один. Скоро подойдет Шереметьев с полками.
– И кто же промеж нас главный будет? Молчишь? А я знаю наперед. Никто! Будем вдвоем топтаться на одном месте. Опять пальцами бить растопыренными вместо кулака.
– Вот заладил, – Басманов покачал головой укоризненно. – Страна большая перед вами, тут не два войска, пять или шесть воинств надо.
Глаза Серебряного внезапно загорелись.
– Вот если бы он прикрыл границу с ляхами, тогда я бы пошел на немецкие крепости! Или он бы двинулся на Ревель, а я – на ляха.
– Эк хватил – на ляха, – оборвал полет его мысли Басманов. – Вот это государь точно не одобрит. Совсем не ко времени нам ссора с поляками.
– А что они хоругвь за хоругвью к границам ведут? Вспомни, что при Иоанне Третьем было?
– Даст Бог, не повторится. Я тебе не указ, Никита Романович, но совета ты просил – даю тебе совет. Не задирайся с соседями. Русь не может воевать и ногайца, и немца, и поляка.
– А если они сами…
– А вот если сами…
Серебряный хищно вперил взор в недра польских земель.
– У них земли много. И какой земли! Смоленск один чего стоит!
– Зачем нам чужое? На Руси земель полно, освоить не можем, от набегов татарских оборонить, куда же больше? Это враги царевы нас толкают земли хапать без смысла. Нам и нужно-то всего несколько гаваней на студеном море, да кораблей побольше.
– Такая, значит, правда у опричнины?
– Такая, – согласился Басманов. – Если сильно рот разевать – морда может треснуть.
Серебряный почесал в затылке.
– И все же ляхи – главные наши недруги. Они уже гадят исподволь.
– Это как же?
Никита Романович налил себе квасу, отпил, вытер мокрые усы.
– Когда я на Фелькензама шел, стал забираться в тыл правому полку один залетный отряд. Хотел сбить нас с марша, не пустить в холмы. Чтобы тяжелая конница рыцарская на равнине по нам ударила.
– Толково придумал Фелькензам, только, кажись, не на того напал, так что ли?
Серебряный был отнюдь не тем человеком, кто любит заниматься самовосхвалением. Реплику опричного воеводы он пропустил мимо ушей.
– Послал я наперехват этих… из Аегиона. Тьфу ты, пропасть! Вой отличные, умелые и хоробрые, только к чему этим словом латинским, поганым, именуются? Тоже, поди, опричные?
– Мои люди, – согласился Басманов. – Вернее – люди Карстена Роде. Я за ними приглядываю, пока они на суше. К слову сказать, заберу скоро от тебя.
– Жаль, малая дружина, но толковая. Так вот, прижали они фелькензамовых людишек в болотах, да расколошматили. Взяли полонян. Четверых. Все, как один, из-за ляхского кордона.
– Вишневецкого люди? – подобрался Басманов.
– Не знаю я, какого там Вишневецкого. Аяхи, и весь сказ. Самые обычные ляхи. Только брони на них новенькие, получше ливонских, пищали хранцузские.
– Где держишь их? Надо мне с ними перемолвиться, – поднялся Басманов.
– Как где? Да нигде!
Басманов так и сел. Серебряный простодушно развел руками:
– А что их расспрашивать? Простые вой, не паны, не атаманы. Я их отпустил после битвы с основной ратью Ливонской.
– Что – всех отпустил?
– Нет. Один много гонору имел, русского царя лаял. Пришлось ему голову снести саблей.
Басманов с хрустом сцепил пальцы.
– Вижу, не то я сотворил, – печально заметил Серебряный. – Но я ж не ногаец – людей в яме держать. Да и кормить их надо.
– Что хоть успели сказать твои ляхи?
– Что нанялись в ландскнехтский отряд совсем недавно. Нанял немчин знатный… Убей меня Бог, не помню. Какой-то «фон», в общем, нанял. Обещал в поле на сечу не выводить, велел засады чинить, громить обозы, мешать полкам двигаться.
Басманов проворчал:
– Ландскнехтский отряд… Ландскнехты со своей сбруей приходят, а этих особо снарядили. Деньги немалые нужны на брони да пищали. У ливонцев денег нет, Кестлер последнее золото в поход на Ринген истратил, я наверняка знаю.
– Кто же нанял их?
– Думаю – как раз ляхи.
– А почему немца они поминали? Врали? Не похоже. Мои казачки их шибко прижали, у этих не забалуешь.
– Может, и не врали. При польско-литовском дворе полно немцев шастает, шведов, датчан да людей франкской земли. Есть даже генуэзцы.
– А это кто такие? Басманов улыбнулся.
– Это далеко от нас. Пока не наладила Русь навигацию в холодных морях – так и будут иные края далекой сказкой.
– А что – там яблоки слаще? Кисельные берега?
– Товары всякие есть, а главное – спрос и интерес к нашим товарам.
Серебряный заскучал. Ему, воеводе, дела торговые казались темными и малопривлекательными. По его разумению этой материей должны интересоваться люди низкого и даже подлого звания.
– Если так печалит тебя уход этих ляхов – прямо сейчас скажу слово засечникам. Эти деньков через пять притащат сюда на аркане сколько угодно ляхов.
Басманов вновь сделался серьезен.
– Никита Романович, озоровать на границе нет нужды. Кто знает, может, поляки только и ждут повода малого, чтобы вмешаться в войну.
Серебряный пожал плечами.
– Оставь тогда у меня какого-нибудь своего человечка. Как будут попадаться выходцы с юга – я их буду отдавать ему.
– И оставлю, вот только прикину – кого, – пообещал Басманов. – Мне скоро трогаться из твоего лагеря. Не серчай – куда путь-дорога лежит, не скажу. Оставлю человека для допросов, да заберу у тебя судовую рать Карстена Роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91