Перфильев приблизился к конторке.
- Месье? - улыбнулся юноша.
- Мадам Люано здорова? - ответно улыбнулся Перфильев.
- О, вы знаете мадам Люано?! С ней все в порядке. Сейчас я ее позову.
Простите, месье, кто ее спрашивает?
- Скажите Перфильев из Москвы.
- О! - юноша позвонил...
Через пять минут она спустилась по лестнице, вся такая же сухощавая,
в строгом английского кроя темно-синем костюме, чуть подкрашена седина, та
же приветливая улыбка, разве что как бы усохло лицо, и Перфильев вспомнил,
что ей уже за семьдесят.
- Месье, я очень рада видеть вас здесь! Давно вы у нас не были.
Надолго?
- Возможно, на неделю... Я тоже рад вас видеть, мадам, вы прекрасно
выглядите, значит дела идут хорошо.
- Благодарю вас. Дела, правда, идут не очень хорошо, время трудное,
но все мы живем надеждой. Вы хотите на втором или на третьем этаже?
- На втором, если можно.
- Серж, - обратилась она к юноше, - семнадцатый номер, ключ месье
Перфильеву. - У вас вещи? - спросила она у Перфильева.
- Нет, только кейс.
- Позавтракаете?
- Очень хочу кофе.
- Поднимайтесь и приходите...
Он шел по знакомому коридору, напротив открытой двери стояло
пластиковое ведро и лежала швабра. Из номера с губкой в руке, с надетой на
руку резиновой перчаткой, вышла смуглая девушка. Он узнал ее: горничная
Мария - португалка, лет восемь назад молоденькой девчонкой она приехала из
бедной деревни на заработки во Францию.
- Здравствуй, Мария.
- О, месье! Здравствуйте! Вы опять у нас!
- Как поживаешь?
- Неплохо, месье. Мадам Люано добрая женщина.
- Как твой жених?
- Он тоже теперь здесь, работает механиком. Мы поженились.
- Поздравляю.
- Спасибо, месье. Ваш номер убран...
Он вошел, положил кейс на раму с натянутыми ремнями, приблизился к
окну, отдернул штору. Окно выходило на узенькую улицу: прохожие, машины
идущие в одну сторону, маленькая кондитерская, плотно уложенная гладкая
чистая брусчатка... Ничего не изменилось.
Приняв душ, Перфильев вышел в коридор. В конце его двустворчатая с
матовым стеклом дверь в небольшой зальчик. Нечто похожее на столовую:
длинная буфетная стойка, семь столиков. Тут же появилась мадам Люано,
словно стерегла его приход.
- Кофе со сливками? - спросила она.
- Да, и ваши превосходные круассоны, пожалуйста, масло, коробочку
апельсинового джема и, конечно же, камамбер [знаменитый сорт французского
сыра].
В большие, казалось, без единой пылинки, промытые арочные окна
вливался свет солнца. Было уютно и хорошо на душе от идеальной чистоты,
отсутствия запахов, тишины и покоя...
Через полчаса, сидя уже у себя в номере, он позвонил в офис, где был
когда-то шефом. Сменщик его, которого он знал еще по Москве, по
"Экспорттехнохиму" оказался на месте.
- Ты в Париже, что ли? - удивился он.
- Как видишь.
- С какой-нибудь делегацией?
- Нет, по частным делам.
- Надолго?
- Не знаю.
- Где остановился?
- Недалеко, - уклонился Перфильев. - Как у вас дела?
- Вяло. Почти дохло. Московский бардак вяжет ноги... Заглянешь?
- Возможно.
- Я собираюсь в Бурже на авиасалон. Не хочешь ли съездить? Я смогу
устроить.
- Когда?
- Послезавтра.
- Если выкрою время. Я предварительно позвоню. Пока, - Перфильев
положил трубку.
Затем позвонил в парижское бюро фирмы "Катерпиллер".
- Месье? - отозвался женский голос.
- Мне нужен месье Фархилл.
- Он занят, что передать?
- Моя фамилия Перфильев. Я из Москвы. У меня серьезное дело, и я
здесь ненадолго.
- Подождите у телефона, пожалуйста. - Через минуту она сказала: -
Месье Фархилл ждет вас завтра в десять утра.
- Благодарю...
Теперь оставалось главное: не вступая в прямой контакт с Кнорре, дать
ему знать, что он в Париже. Звонить ни домой, ни в офис нельзя - возможно,
телефоны прослушивают. А дать знать необходимо: нужно успокоить Кнорре,
чтоб он понял, коль Перфильев здесь, значит нашел хорошую комбинацию, дабы
без осложнений аннулировать резервный счет. Перфильев перебрал несколько
вариантов. И в конце концов остановился на том, какой выбрал, покуда ехал
в автобусе из аэропорта: церковь! Как тогда - церковь, Храм Всех Святых в
Земле Российстей [Российстей (церковно-славянское) - Российской]
Просиявших...

5. В САМОЛЕТЕ. ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА ТОМУ НАЗАД
Закончив беседу с пожилой дамой, подбрасывавшей на ладони длинную
нитку жемчуга, Желтовский посторонился, пропуская возвратившуюся с
тележкой стюардессу, взял у нее бутылку "Виши" и вернувшись на свое место,
грузно опустился в кресло. Видимо, после крепкой выпивки накануне, его
мучила жажда. Желтовский без передыху выдул из горлышка воду и шумно
вздохнул. В это время по радио сообщили, что самолет идет на посадку, но
по независящим от экипажа причинам не в аэропорту Буасси-де-Голля, а в
Орли, за что экипаж приносит свои извинения пассажирам. В салоне
зароптали.
- Этого не хватало! Черти! - ругнулся Желтовский. - Меня же приятель
будет встречать на машине в де Голля!
- Не возбуждайтесь, изменить мы ничего не можем. Поедем рейсовым
автобусом до метро "Инвалиды", это минут сорок, - успокоил я его.
Мы уже стояли у стойки, где чиновник в униформе проверял паспорта,
когда послышался удар гонга, зазвучала приятная музыка и мягкий женский
голос, передающий информацию для пассажиров, сперва по-французски, затем
по-английски сообщил: "Месье Желтовский, прибывший рейсом из Москвы, месье
Берар, встречавший вас в Буасси-де-Голля, ждет вас дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80