Машину он вел без лихачества, но
так уверенно и надежно, словно сам являлся какой-то ее важной частью,
вмонтированной в сидение.
Когда были уже возле Триумфальной арки на Кутузовском, Якимов нарушил
молчание:
- Нам далеко?
- Скоро будем, - ответил неопределенно водитель.
Выехали на Минское шоссе, миновали Баковку. Сидевший за рулем, то
увеличивал скорость, то сбрасывал, на желтый свет не трогался, ждал
зеленого. И Якимов мысленно отметил: "Ничего не нарушает".
Минут через тридцать "девятка" свернула на малозаметный съезд с шоссе
и двигалась уже через лес по грунтовой дороге, мягкой от многолетних
утрамбованных слоев сосновых игл. Еще минут десять-пятнадцать, и они
выкатили к поляне, где за штакетником стоял небольшой одноэтажный сруб. В
окне сразу вспыхнул свет. Там, видно услышали звук двигателя.
- Приехали, - сказал водитель, выскочил из машины, распахнул дверь в
сруб, пропуская Якимова вперед, молвил:
- Мы на месте.
Едва вошли, как четверо сидевших за длинным столом поднялись. И по
тому, как поднялись дружно, и по тому как вытянули вдоль цивильных
костюмов руки, Якимов понял: военные или бывшие военные. Они пристально
оглядели Якимова, словно облапили и пронзили.
- Садитесь, - скомандовал привезший Якимова.
Все сели на тяжелые деревянные лавки за большой голый стол из хорошо
оструганных столешниц, на них стояло несколько бутылок "Пепси". Четверо и
пятый, привезший Якимова и, видимо, главный, были почти одного роста, но
не ниже метра восьмидесяти сантиметров, широкоплечие, с сильными руками и
крепкими шеями. Мощь, идеальные пропорции тела, мышц, координация каждого
натренированного движения и несомненно военная развернутость плеч и
ровность спин. От этого низенький, большеголовый и тонконогий Рудольф
Петрович испытывал не страх - страх был ему чужд, - а некое неудобство,
униженность, зависимость, что ли, чего Якимов не терпел. Но игру тут будут
вести они, это он понял сразу, и подчинился, как и остальные, команде
"садитесь". И еще Якимов подумал вот о чем: он, могущественный, обладавший
огромными тайными деньгами и тайной властью над многими людьми, он,
перегонявший эшелонами и танкерами сырую нефть из России в другие страны
без особых осложнений, имевший свои каналы на золотых приисках Приморья,
умевший переправлять в порты Балтии, а оттуда сразу же переадресовать в
Салоники или Никозию многое из таблицы Менделеева, что имелось и
добывалось из-под вечной мерзлоты в Норильске, - он вдруг понял, что все
это - мираж, который может исчезнуть, превратиться в прах перед
возможностью этих людей едва шевельнуть пальцем на спусковом крючке
пистолета или автомата; может исчезнуть так же, как исчезало все для
кого-то неугодного, когда спусковой крючок приходил в движение, нажатый
пальцем других людей, подчинявшихся Артуру, вернее ему, Рудольфу
Петровичу. Но что были они, те люди Артура, по сравнению с этими?! Щенки,
мелкота, отслужившая срочную в каком-нибудь ОМОНе. Рудольф Петрович знал
только об их существовании, но никогда не видел и не желал видеть, все
делалось через Артура. Эти же, сидевшие перед ним, ни за какие деньги не
стали бы даже мочиться в один писсуар с каким-то Артуром, а тем более
служить ему и даже самому Рудольфу Петровичу. Еще и потому он думал так о
людях, сидевших перед ним, что догадывался: все они офицеры либо бывшие
офицеры спецподразделений; понимал, что ниже уровня этих профессионалов ни
Фита, ни его сановные единомышленники никогда не опустились бы. Не
случайно, как он сообразил, вся информация в листках бумаги, которые он
сейчас передаст старшему, добыта тоже профессионально, откуда же, если не
из какого-нибудь генеральского кабинета в МВД "утекли" и приплыли к Фите
отлично исполненные ксерокопии личных арестантских дел с фотографиями?!
Дела-то эти уже в архиве, поскольку те, на кого они были когда-то
заведены, давно на свободе. Догадывался Рудольф Петрович и о том, что
крепкие эти парни уже выполняли подобную работу для Фиты и его
высокопоставленных сподвижников. Но на сей раз Фита по каким-то
соображениям влезть в это дело поручил ему, Якимову, поручил как какой-то
шавке от своего имени и от имени тех, кто легально жил, сидел в больших
кабинетах, а с такими, как он, Якимов, снисходил общаться тайно, чтоб,
упаси Бог, не скомпрометировать себя не только общением, но и фактом
знакомства...
- Давайте бумаги, - жестко сказал старший.
Он долго изучал странички, переданные Якимовым. Затем на отдельном
листочке молча произвел какие-то подсчеты, отдал листок Якимову.
- Вот это нам понадобится, и деньги - в рублях и в валюте... И
запишите, что еще от вас потребуется, - он стал диктовать лаконично,
приказно. Под конец сказал: - С нами связи не ищите. Если будет в вас
нужда, - найду. И еще вот что...
Пока тот говорил, Якимов слушал, думал: "Каждому из них я мог бы
купить по пять разноцветных "мерседесов" самых последних моделей, по два
трехэтажных дома с пятью спальнями где угодно, если бы они стали работать
на меня. Но они служили, служат и будут служить власти. Я для них просто
штафирка, чей-то посыльный, которого можно вышвырнуть сейчас за дверь и
сказать: "Топай домой". Но может это и к лучшему - жить, как тень. Ее ни
застрелить, ни утопить, ни повесить. Она бесплотна. И величина ее зависит
только от освещения..."
- .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80