Номенклатура
изделий и технология твоей фирмы. В России рынок прожорливый,
впоследствии, возможно, и Восточная Европа. Контрольный пакет: твой - 59,
моих - 41. То, что я сейчас говорю, это - не экспромты. Мною давно все
просчитано. Все в Москве будет создаваться по типу твоего "Ориона". И в
скором времени нищие труженики России, всего СНГ будут садиться на
прекрасные унитазы. Работы в твоей секретной лаборатории ты должен
продолжать; во-первых, чтоб не вызывать подозрения, во-вторых, как
возможный источник нашего дальнейшего финансового благополучия.
- И все-таки, на чью фамилию ты откроешь здесь счет в банке?
- Это я тебе скажу после того, как ты примешь решение.
Мы опять умолкли, потягивали виски. Несмотря на то, что Кнорре пил,
он трезвел.
- Вызови мне такси, - наконец произнес он. На раздумья времени у меня
не так много. Поэтому ответ мой ты получишь через неделю.
Через полчаса он уехал...
Неделю я прожил, как рыба на холодной сковородке, боясь, что вот-вот
под нею зажгут газ, чтоб изжарить. Во всем, что я изложил Кнорре, риска
почти не было - произносились слова, а факты, годные для следователя,
отсутствовали. Уязвимым оставалось лишь одно: если Кнорре выдаст меня, ему
велят, чтоб мне он ответил согласием, а брать меня будут с поличным, в
момент передачи из рук в руки микропленок с рецептурой, технологией. Две
ночи я не спал, терзали сомнения, страх, в какой-то момент решил было
позвонить ему и сказать, что сделка наша почему-либо не состоится. Почему
- придумать я мог, что угодно. В бессонные ночи, да и днем, чем бы ни был
занят, мозг мой работал лишь в одном направлении: выдаст или нет? Я
бессчетное количество раз прокручивал в памяти весь наш разговор, каждую
фразу, каждое слово, пытаясь найти фальш, переигрывание в его словах, в
последовательности и логике, с какими он выспрашивал меня; все время я
напоминал себе, что вместе с крючком и наживкой рыбка может заглотать и
рыбака. Постепенно я пришел к одной главной мысли, несколько успокоившей
меня: допустим, Кнорре меня сдаст, что он за это получит. Громкую
похвальную прессу, станет героем телевидения и радио? Шумиха эта продлится
неделю-две максимум, ее место займут другие сенсации. Меня вышлют, все
уляжется. Но кредит и проценты, которые он должен, останутся не
погашенными, и через какое-то время из героя одной сенсации он превратится
в героя другой, - как банкрот. Кнорре умен, опытен, не может он не
просчитать подобный финал...
Через неделю он позвонил мне:
- Я согласен.
- Приезжай, - ответил я.
Приехал он вечером ко мне домой. Трезв, как стеклышко, элегантен,
спокоен, повесил плащ в прихожей. Я поставил два стакана, лед и недопитую
бутылку шотландского. Мы просидели часов пять, оговаривая все тонкости,
детали, подробности каждого шага. Закончив, я спросил:
- Белояровская глина нужна была тебе для _э_т_и_х_ исследований?
- Да. После первых экспериментальных работ стало ясно, что она
идеальна. Но она оказалась превосходной и для облицовочной плитки, и для
фаянса.
Я открыл ящик стола, вытащил оттуда второй привезенный мною
"серпастый молоткастый".
- Вот на этого человека я и открою здесь счет в банке.
Он раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию, потом на меня и
ухмыльнувшись, сказал:
- А ты фотогеничен, - глянул на часы. - Пора. Вызови, пожалуйста,
такси...
На следующий день я позвонил господину Манджери Рао, с которым знаком
был давно, поддерживал деловые отношения, бывал у него в торгпредстве,
почти не сомневался в его истинной должности там. Впрочем он, вероятно
тоже имел обо мне мнение, но, разумеется, мы никогда об этом не говорили.
На мое предложение встретиться в каком-нибудь кафе он согласился без
каких-либо расспросов. Встретились назавтра. Он выслушал меня без всяких
внешних эмоций, с достоинством и спокойствием индуса и опытного партнера,
на прощание сказал: "Мне нужно обдумать ваше предложение". Я понимал, что
думать будет не столько он, сколько большие люди в его стране, которые
р_е_ш_а_ю_т_. Их раздумья длились дней десять. Он позвонил мне утром в
офис и сказал:
- Я готов оговорить детали. Даже сегодня.
- Где мы можем встретиться? И когда?
- Где-нибудь в "Libre service" [ресторанчик самообслуживания]. Скажем
на ланч. Выберите сами.
Я вспомнил, что недалеко от церкви Сент-Эсташ есть такой симпатичный
ресторанчик, господин Манджери Рао согласился...
"Ну вот, свершилось и завершилось", - думал я далеко за полночь,
когда лежа в постели итожил, не ощущая в душе торжества, поскольку
понимал, какую ношу взвалил на себя, когда ее придется тащить по
возвращении в Москву. Ни Кнорре, ни господин Манджери Рао не были виновны
в том, что мне предстоит. Я сам вызвался. Занавес поднят. И я на сцене.
Соло...
Летели дни, недели. Однажды в субботу днем Леони, Кнорре и я
отправились на Монмартр. В толчее среди зевак и знатоков мы подходили к
художникам, рисовавшим тут же по заказу портреты желающих или просто
продававших свои уже готовые работы. Я хотел что-нибудь купить, чтоб
увезти в Москву на память, воспользовавшись советами опытной Леони. Она
выбрала три акварели: утро на Сене, в дымке баржа; портрет негритянки с
замысловатыми серьгами-висюльками; огромный гальский каплун в пестром
оперении на фоне разгорающейся зари. Затем мы двинулись к белоснежной
базилике Секре-Кёр, царившей на холме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80