Не мне рассказывать вам, что отнюдь не президент и не парламент и уж, естественно, не народ, великий и могучий, решает судьбу государства.
Решетов сделал паузу, ожидая каких-то слов, вопросов или несогласия со стороны генерала. Генералу ФСБ, а еще раньше офицеру КГБ, положено считать, что на судьбу страны больше всего влияет его организация. Было время, когда такое положение существовало в действительности, однако уже давно ситуация канула в Лету. Но Геннадий Рудольфович сосредоточенно молчал, никак не выдавая своего отношения к сказанному.
— Вот такие круги я и представляю. — Решетов неожиданно улыбнулся совсем открыто и обаятельно, словно карты на стол выложил.
— Это мне ничего не говорит, — сказал Легкоступов. — Сотрудничать с людьми, о которых я ничего не знаю, не в моих правилах.
— Я уже сказал, — серые глаза опять подернулись льдом, — что не уполномочен говорить более конкретно. Но о наших возможностях вы можете догадаться хотя бы по тому, что мы в курсе всех ваших служебных дел. Это вас не впечатляет?
— Это меня, к сожалению, впечатляет. — Генерал умышленно придал своему обычно бесстрастному голосу слегка угрожающие нотки.
— Прекрасно. — Решетов, однако, не сильно испугался. Он будто бы сам вызывал генерала на активные возражения, на неприятие предложения, словно неохотно, вопреки собственному желанию, чужую волю исполнял. Человека менее выдержанного, чем Легкоступов, такая манера вести беседу вполне могла бы и обидеть.
— Чего вы хотите от меня? Если вы в курсе всех моих дел, то должны знать, что с послезавтрашнего дня я нахожусь в отставке. Генерал-пенсионер не в состоянии оказать вам помощь, которую вы желаете получить. Что вас интересует? Конкретно.
Решетов ответил без раздумий, словно эта тема давно и подробно была обсуждена предварительно, даже без всякого акцента на факте:
— Для начала — Ангелов!
— Это я уже понял. Но если уж ФСБ не смогла дотянуться до этого человека, имея свои немалые средства, то не думаю, будто это по зубам кому-то другому, менее подготовленному к подобным операциям. Даже обладая средствами финансовых кругов и имея возможность применять не совсем приемлемые для ФСБ методы... Ангелов этим методам противопоставит свои. И они, уверен, станут более жесткими и действенными. В чем и желаю предоставить вам возможность убедиться на собственной шкуре.
— Глупости, — отмахнулся Решетов.
— Нет, не глупости. Ангел — монстр, чудовище, от которого не знаешь, что ждать. Его шаги непредсказуемы, а действия ужасны...
— Вот именно поэтому он нам и нужен. Он и подобные ему, сколько бы их ни было.
— Попытайтесь... — зло усмехнулся Геннадий Рудольфович.
— Против Ангелова не работали серьезно. ФСБ потому и не смогла дотянуться до него, что не может открыто позволять себе те средства, которые вы втайне применяли. — Опять продолжительная пауза, подчеркивающая всезнание Решетова. — Вам только развернуться не дали, тоже нашими, кстати, стараниями. А мы себе позволить развернуться можем. И на Ангелова управа найдется.
Генерал сказал, словно отмахнулся:
— Но я не уверен, что смогу быть слишком полезен вам. Данных у меня мало, только интуиция иногда что-то подсказывает.
— Данные есть у нас. А вашу интуицию вместе с некоторыми неучтенными вашими же документами мы, при обоюдном согласии, присоединим к ним. И получится в итоге неплохо...
— С какими документами?
Что-то внутри задрожало у генерала. Никто не видел папку с неучтенными документами. Никто не может знать ее содержимое.
— Вы сами знаете, с какими. Не будем вести детскую игру. У вас всего два варианта продолжения сотрудничества. Или добровольно — или принудительно. Отказа быть не может.
Геннадий Рудольфович молчал с минуту, пряча под сосредоточенным раздумьем собственную растерянность.
— Еще один принципиальный вопрос, — сказал наконец. — Убийство майора Мороза — ваших рук дело?
— Нет. Я думаю, это Ангел.
— Ангел? Не Югов?
— Мы не занимались расследованием происшествия, до которого нам нет дела. Итак...
— Я дам вам ответ после похорон Мороза. Его хоронят завтра. Как мне связаться с вами?
— Не задавайте глупых вопросов, — как плевок прозвучал ответ Решетова, у которого даже губы скривились. — Я мог бы принудить вас начать работать прямо сейчас. Но я понимаю, что такое похороны подчиненного, за которого несешь персональную ответственность, потому что он выполнял твой приказ. У вас не то состояние духа.
— У меня не то состояние духа, как вы правильно заметили. Значит, мне позвонят...
Генерал тоже понял, что не сам Решетов определил дату начала новой работы, тот лишь ловко сориентировался в ситуации и пожелал показать себя за человека серьезного, с правом решающего голоса.
— Вам позвонят домой завтра вечером. Только уже не для того, чтобы услышать ваше согласие или отказ. Выбора нет. Вам позвонят, чтобы начать совместную работу. И я рекомендую документацию, которая может вам в этой работе помочь, иметь под рукой. Вы согласны?
— Я согласен, — сказал Геннадий Рудольфовну и сам почувствовал, что ему стоило труда не произнести такую простую фразу с угрозой, как некоторые из предыдущих.
3
Поселок Кременкуль длинным полукольцом вытянулся по берегу озера с одноименным названием. Там, на окраине, среди других таких же не слишком бедных и отличных одна от другой построек, Крысавец соорудил себе дом-крепость с дурацкими башенками. Сам поселок стал уже почти, частью города. Еще лет пять, и хищные городские районы сольются с поселковыми улицами, заменив белоствольный березняк и луговое разнотравье на вонючий асфальт и равнодушный бетон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16