Ряд признаков указывал на то, что этот мир густо населен, вполне
цивилизован и к тому же обладает значительной военной мощью. Его можно было
уверенно отнести к сторонникам Сообщества.
Вернувшись в открытый космос, Лиминг настроился на специальную волну Х
и по дальней связи передал всю собранную информацию вместе с даннымя о
приблизительных размерах планеты, ее массе и звездных координатах.
- Я снизился и облетел вокруг этой свалки, - сообщил он и, прикрыв
микрофон ладонью, скорчился от хохота. На память ему пришла точно такая же
ситуация, послужившая поводом к небольшому конфликту во время его первого
экзамена. Тогда, отвечая на вопрос о способах изучения вражеских миров, он
написал: "Я должен осторожно приблизиться к незнакомой планете и затем
очень быстро облететь ее". Листок вернулся обратно с пометкой: "Почему?" Он
ответил: "Болтаться там слишком долго было бы вредно для моего здоровья".
Это стоило ему десяти баллов и бесстрастного комментария: "Неправильно и
неостроумно". Но экзамен он, тем не менее, сдал.
Ответа на сообщение не последовало, впрочем, Лиминг и не ждал его. Он
мог без особого риска посылать информацию, но обратные сигналы,
направленные с территории союзников в тыл противнива, наверняка возбудили
бы подозрения. Радиосвязь была узконаправленной, и латианская разведка
только и ждала случая перехватить и попытаться расшифровать любое сообщение
с передовой союзников. Однако вряд ли посты перехвата обратят внимание на
сигналы, посланные с дальней окраины гигантского сектора пространства,
контролируемого Сообществом.
Следующие двенадцать населенных планет он обнаружил точно так же, как
и первую: определяя направление межзвездных трасс, Лиминг следовал по ним
до конечных пунктов. Каждый раз он передавал информацию, и каждый раз
ответом ему было гробовое молчаниа
Внезапно он обнаружил, что тоскует по звуку человеческого голоса; он
летел уже достаточно долго для того, чтобы люди перестали внушать ему
отвращение. Много дней он был заточен в громыхающей консервной банке своего
корабля. Дни превращались в недели, недели - в месяцы, и мало-помалу его
стало одолевать одиночество. В самом деле, куда ни посмотри - звезды без
конца и края, планетам нет числа, и ни одной живой души вокруг! Теперь он
был бы счастлив услышать даже занудный голос Крутта, отчитывающий его за
действительные или мнимые провинности, а сладостные воспоминания о
перепалках с начальством приводили его в восторг.
Тяжелее всего давались дни, когда корабль летел по инерции с
выключенными двигателями: тишина, бесконечная, безбрежная, почти лишала его
рассудка. Он пытался нарушить безмолвие и начинал петь во весь голос или
спорить сам с собой вслух. Но это приносило мало радости; его вокальные
таланты были ниже всякой критики, а спор он не мог ни выиграть, ни
проиграть.
Ночами его мучили кошмары. Иногда ему снилось, что автопилот сломался
и корабль во весь опор мчится прямо на раскаленное солнце. Он пробуждался в
холодном ноту и перед тем, как вновь погрузиться в сон, быстро, но
тщательно проверял все приборы. Случалось, что его будил грохот
включавшихся двигателей; он вяло лежал в трясущейся койке и прислушивался к
их протяжному реву.
Несколько раз в сонных видениях он бежал кудато по громыхающим,
вибрирующим темным коридорам, ощущая за спиной стремительный топот ног, но
имелись ли у его преследователей ноги? Он с воплем просыпался - за секунду
до того, как его должны были схватить... схватить чем-то, похожим на руки,
но он знал, что эти ужасные конечности не были руками.
Возможно, тяготы и лишения дальнего полета переносились бы легче,
используй он бортовую аптечку, битком набитую удивительными лекарствами;
предназначенными для излечения любого мыслимого заболевания души и тела.
Только кто знает, помогут они или нет. Если нет, то все эти средства не
стоят выеденного яйца. А если да... тут возникала другая проблема. Лиминг
не без причины опасался, что снадобья военных медиков способны вызвать у
него эйфорию.
Однажды, перед тем, как лечь спать, он все же проглотил так называемую
"нормализующую" таблетку; судя по описанию, она гарантировала избавление от
кошмаров и счастливые, увлекательные сны. В результате он провел десять
безумных часов в гареме турецкого султана. Сны были до того увлекательными,
что проснулся он выжатым, как лимон, и больше никогда эти пилюли не
принимал.
Он выслеживал очередной торговый караван в надежде обнаружить
тринадцатую планету, когда тишину нарушил живой голос. Лиминг двигался
далеко позади и выше группы судов, экипажи которых, чувствуя себя в
глубоком тылу совершенно спокойно, видимо, не обращали никакого внимания на
радары и не догадывались о присутствии чужого корабля. Лениво покручивая
ручку настройки приемника, он случайно обнаружил частоту, на которой велись
переговоры между транспортами.
У неведомых существ были громкие, гортанные голоса, а речь их на слух
удивительно напоминала земную. Лиминг воспринимал эти таинственные звуки
как диалог, который трансформировался в его сознании в знакомые слова.
Первый голос:
- Майор Сморкун поставил пудинг в печь.
Второй голос:
- Когда Сморкун поставил пару свеч?
Первый голос:
- Вчера поставил пудинг, как всегда.
Второй голос:
- Клянусь, приятель, это ерунда.
Первый голос:
- И пусть его умнет зеленый кот. -
Второй голос:
- К чему майору жечь голодный скот?
Следующие - десять минут собеседнки вели язвительный спор о зеленых
котах и голодных скотах, не забывая упоминать несчастного Сморкуна, его
пудинг, гуси и свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53