Я люблю перебирать ее волосы, гладить кожу лба, проводить пальцем по ее бровям, трогать губы. Ее губы нежные, мягкие, иногда обветренные — мы часто гуляем вместе по берегу океана. Мне жарко от горячей волны, заполняющей меня. Это тепло поднимается от живота вверх, в глазах наворачиваются слезы, я могу дышать только ртом. Я умираю от нежности, я задыхаюсь, когда держу ее лицо в своих руках.Она любит лежать на моих коленях. Иногда она может даже задремать от моих прикосновений — это когда я не прикасаюсь к ее губам. Она может даже крепко заснуть, но когда я трогаю ее губы она всегда просыпается.При работе в кухне мне кажется, что мы ставимся еще ближе. Мы вместе делаем одну и ту же работу, иногда наши руки соприкасаются. Одно сознание, что я работаю рядом с ней, сознание того, что в любой момент я могу прикоснуться к ней, заставляет дрожать мое сердце.Сердце мое, оказывается, может биться по-разному, когда я рядом с ней. Оно может замирать, а может биться, как паровой молот, так, что шумит в ушах. Иногда оно может биться в моем горле, иногда в моем животе, а иногда не биться вообще.Я жду, терпеливо жду. Я жду, когда она поймет, что любит меня...Время идет. Мы иногда выходим в город только вдвоем с Ривой, иногда вместе с остальными. Зима заявляет о себе — ветер становится жалящим, резким, иногда он бьет тебя наотмашь. Небо все чаще заполняется серыми тучами, океан становится свинцовым, в гавани все меньше торговых судов. Иногда идет дождь, в эти дни мы сидим дома. Теперь все чаще топится плита, все больше ставится чайников на огонь. Скоро сезон дождей — у нас это время называется зимой. Мы с парнями прочищаем сточные канавы вокруг дома, убираем опавшие листья и поджигаем отсыревшие желто-красные кучи, дым от них, тяжелый и удушливый, стелется по самой земле. Мы покупаем уголь и дрова, и проводим три дня за разгрузкой. Еще столько же мы тратим на то, чтобы засыпать уголь в погреба, и неделю — на распилку дров. Эта работа мне нравится, мне нравится пилить дерево, по крайней мере, первые пятнадцать минут. Потом мы долго вытаскиваем занозы из рук, правда, я уже этого не делаю — их вытаскивает иглой Рива, у нее глаза, как у кошки. Мы готовим дом к зиме: закрываем ставни, проверяем петли, конопатим щели в стенах и окнах. Последний месяц Марта и девушки занимались заготовкой продуктов на зиму: сколько солилось овощей, сколько закатывалось банок с вареньями, компотами — знает только Марта. В этом я тоже помогал, мне нечего было стыдится насмешек девчонок — я работал вместе с Ривой.Скоро зима — это время нравится мне в этот год. Может быть, потому, что рядом Рива.Марта проводит с Ривой много времени, часто я замечаю, как они тихо разговаривают друг с другом в общем зале. Иногда они улыбаются, иногда Марта говорит что-то такое, от чего они обе смеются-заливаются. Я не знаю, о чем они говорят, и не спрашиваю Риву об этом.У каждого должна быть своя жизнь.Среди парней Рива пользуется прочным авторитетом — Лису понравилось то, как она готовит, он сам мне об этом сказал, я не знаю, чем она понравилась Артуру, но как-то он подошел ко мне и сказал: «Тебе с Ривой повезло, малыш». Арчер... Отношение Арчера к Риве напоминало мне отношение старшего брата к любимой младшей сестренке. Иногда Арчер разговаривал с Ривой — наверное, о своей дочке. Кстати, Арчер никому не говорил, кто была ее мать. Это была его тайна.В нашей семье вообще каждый имел свою тайну. Это можно было понять, когда долго живешь с ними рядом. Я не говорю о каких-то вещах, которые скрывались — скорее, это были тайны прошлого. Например, Чарли никогда не говорил, кто его родители, и как он жил до того, как попал к Артуру. Например, Лис всегда знал больше, чем должен был знать, и говорил вещи, о которых он не должен был знать. Например, Артур никогда даже не заикался о том, кто такой на самом деле хозяин Торио. Арчер никогда не говорил о том, кого он убил, он вообще не говорил об убийствах. Марта не могла говорить о своей жизни до встречи с Артуром. Некоторые вещи в нашей семье хранились только для себя.Мы выходим вместе на рынок — женщины покупают себе платья и обувь на зиму. Мы запаслись всем этим заранее и теперь мы просто сопровождающие и оценивающие носильщики покупок. Оценивающие — это когда женщины выходят из примерочных в новом наряде и спрашивают тебя: «Ну, как?» Ты — это вообще полный баран в этом деле, ты можешь выдать только «Ничего себе» или «Здорово!», может быть «Потрясающе!» или «Ну, я не знаю». Я говорю о себе — мне было приятно смотреть на Риву, но от многочасового хождения по торговцам, когда женщина приценивается и прикидывает, я немного уставал.Также мы, но уже чисто в мужской компании, ездили запасаться на зиму мясом, сыром и спиртными напитками. Брали вино и водку, вино было отменное — этот год на виноградниках Черных гор выдался хорошим.Деловая активность в городе сокращалась, зато бурно оживала театральная деятельность. Пользуясь тем, что крестьяне уже продали собранный урожай, небольшие театральные труппы колесили по острову, делая неплохие сборы. Театры, имеющие собственные помещения, тоже собирали неплохую выручку, потому что зима заставляла людей искать развлечений не на пляже или на отдыхе в деревне. С наступлением зимы в город съезжались владельцы загородных домов; много моряков, получивших полугодовое жалование, жаждали отдыха; чтобы пережить зиму, в город возвращались сезонные рабочие. Актеры в театрах, танцовщицы в кабаре, клоуны, жонглеры, акробаты в цирках работали не покладая рук и ног и не смывая грима.Мы были людьми, редко покидавшими Южный Фритаун, но в театр мы любили ходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114