Опустив пакет в карман, я зашагал по улице Флёр, ведущей в центр.Они вышли из-за угла. Их было пятеро. Я не рассматривал их лица, мне было не до этого. Я увидел лицо идущего впереди. Это было лицо, преследующее меня во всех моих снах. Толстые губы, сросшиеся брови, длинный острый нос. Глаза по-прежнему черные и по-прежнему безумные.Я перехватил трость поудобнее, как учил меня Арчер, и направился к ним, прихрамывая чуть больше, чем обычно. Я хотел одного — стереть это лицо из своей памяти, своего мира и своих снов. Я хотел уничтожить его, я хотел разбить его вдребезги так, чтобы брызнула кровь. Старая безумная злоба красным кровавым пожаром вспыхнула в моей голове и я снова сошел с ума. Я стал бешеным псом, истосковавшимся по крови. Идиотская безумная улыбка перекосила мое лицо, я чувствовал это своими омертвевшими мышцами и ничего не мог с этим поделать.Мы сошлись посреди улицы. Его парни стояли за ним, скучающе рассматривая меня. Они явно не знали, кто я такой. Никиш тоже, как я, улыбался до ушей, и они, наверное, решили, что я близкий друг Никиша.Я был больше, чем его другом, я был его смертельным врагом.— Никиш, — безумно радостно, выдохнул я и сжал трость так, что мои пальцы побелели.В глазах его изменилось что-то, что-то неясное промелькнуло в них, в черной безумной глубине мелькнул огонек странного, непонятного, нормального человеческого чувства. Это не был страх, Никиш всегда был сумасшедшим настолько, что никогда и ничего не боялся. Он не назвал меня идиотом и никогда больше не называл меня так.До самой смерти.— Здравствуй, гонец, — перекошенная ухмылка.Ухмылка эта была настолько двусмысленной, что казалось, что Никиша раздирают два абсолютно противоположных чувства — большое веселье и огромное дикое горе. Меня эти раздумья не посещали никогда — я всегда был уверен, что Никиш смеялся, смеялся всегда.— Моя работа? — спросил он, показывая на мою ногу.— Ага, — улыбаясь до ушей, ответил я.В своей голове я уже разбивал своей тростью это безумно смешное лицо.— Неплохо сделано, — с ноткой удовлетворения отметил он.— Потанцуем? — спросил я.Он широко улыбнулся.— Не сейчас. Мои этого не поймут. Нас пятеро, а ты один.— Это ничего, — от чистого сердца возразил я.— Теперь я не тот, и ты другой. Ты стал старше. Теперь это надо решить сам на сам. Ты же понимаешь, — голос Никиша был до удивления мягким и даже уважительным.Психи всегда чувствуют друг друга.— Конечно, понимаю, — сказал я, как будто обращаясь к своему самому близкому другу.— Чтобы было тихо и никто не помешал, — продолжил я.Мы как будто обсуждали, где бы нам получше выпить. Мы были, как друзья, встретившиеся после долгой разлуки. Он согласно покивал.— Пусть пройдет время. Ты будешь знать, что я здесь, — он, улыбаясь, смотрел на меня, как на младшего брата, — ты будешь знать, что я приду за тобой.— Тебе снятся сны, Никиш? — впервые спросил его я.— Тебе снятся цветные красивые сны? Ты спокойно спишь, Никиш?Улыбка медленно сползла с его лица. Он почти испугался меня, я был уверен в этом.— Ты же знаешь, что я никогда не вижу снов, — глухо сказал он, — ты же знаешь, что мне никогда не снятся сны. Я вижу только темноту.— Темноту, черную, как смола, темноту, черную, как самая глухая ночь, тишину без звуков. Сыро и темно, как в могиле, как в самой глубокой яме?! — яростно и тихо я бросил ему в лицо.Он смотрел на меня, как завороженный. Его омертвевшие толстые губы раскрылись и выронили одно-единственное слово:— Да.Я стоял перед ним, опустошенный и усталый. Мой кошмар состоялся наяву и я выдержал. Мой кошмар превратился в серую выцветшую картинку на дешевом истрепанном листе бумаги.Я хотел убить человека так сильно, что сошел с ума на какое-то время. У меня не осталось никаких желаний, кроме как убить человека, которого я ненавидел больше всего. Человека, который стал для меня образом разрушения, боли, страха и сумасшествия. Я хотел убить человека, который был моим смертельным врагом, я мог убить его и не стал этого делать.— Прощай, Никиш, — устало сказал я.— Еще увидимся, — он улыбнулся мне вымученной улыбкой.«Я влез в его голову, я стал таким же безумным, как он», безразлично думал я. «Я победил его, я победил его не кулаками». Так я сделал первый шаг на пути к своему поражению. Я сделал свой первый шаг на пути, который привел меня к почти полному одиночеству.Может быть, судьба играет нами, но мы, своими ошибками, всеми своими силами помогаем ей исковеркать собственную жизнь... Глава 7. Крылья Они ушли. Я стоял посреди улицы, опустошенный, серый, усталый. Я даже не обернулся им вслед. Я стоял, глядя перед собой, но ничего не видел. Я медленно отошел в сторону, сильнее, чем обычно, опираясь на трость. Прислонился к стене и закрыл глаза. Колени мерзко дрожали. Встряска была отменной.Я медленно отходил, как будто бы поднимался на поверхность темного зловонного колодца, которым было для меня сознание Никиша. Я погрузился в глубины его безумия и сам чуть не сошел с ума. Я погрузился настолько глубоко, что чуть не остался там навсегда. Тем не менее, безумная ярость, бушевавшая во мне, исчезла. Внутри меня осталась серая пустыня, засыпанная пеплом.Я очнулся, услышав чей-то смех. Я открыл глаза.Они шли по двое, о чем-то оживленно переговариваясь и чему-то смеясь. Я не слышал, что они говорили, я просто смотрел на то, как двигаются их губы. Я смотрел на их чистые лица, смотрел, как на их нежной коже появляются морщинки у губ, когда они смеются. Я смотрел на то, как ветер треплет их полотняные блузки и юбки, спускающиеся чуть пониже колена. Я смотрел, как их загорелые ноги в потрепанных парусиновых туфлях переступают по выщербленной мостовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114