Пять человек с металлическими тростями — последним писком моды строккеров. Но я смотрел не на их оружие и не на их пустые глаза — нет! Я смотрел в лицо человека, идущего впереди.Сросшиеся брови, толстые губы, большой рот, длинный острый нос. Черные глаза.Сердце остановилось на миг и забилось в ускоренном ритме. Я снова почувствовал себя маленьким мальчиком, но тут же отогнал от себя эти мысли. Я не был уже тем мальчиком, впервые попавшим в Восточный тупик, а он уже не был худым подростком с ножом в левой руке, похожим на ядовитую змею. Он стал выше и шире в плечах, но не смог измениться настолько, чтобы я не узнал его. Я не видел его более трех лет, но узнал сразу, потому что это лицо было последним моим кошмаром. Это лицо завершало серию неизбежных, монотонно повторяющихся ночных образов. Это лицо я видел, как наяву, вырываясь на поверхность реальности из угольно-черной бездны моих снов.Это был он, мой враг.— Ну, здравствуй, идиот, — шевельнулись его толстые губы.«За три года его обращение ничуть не изменилось», подумал я. Сейчас мне казалось, что этих трех лет вообще не существовало.— Никиш, — выдохнул я чуть слышно.Он искривил рот в усмешке.— Вот именно!Он шутливо поклонился мне, не сводя с меня взгляд черных змеиных глаз.— Сколько лет прошло, — сказал он, приближаясь ко мне, — я был то тут, то там. Я был везде, кроме Фритауна, но я вижу, ты помнишь мое имя, идиот.Помимо своей воли я вздрогнул, как от прикосновения льда. Он подходил ко мне, небрежно вращая в своих огромных руках трость.— Ты все еще видишь красивые сны, идиот?«Господи, он помнит все, что говорил мне тогда», в ужасе подумал я, но вслух сказал:— Теперь уже гораздо меньше.— Это хорошо, хорошо, — довольно покивал он головой.Его люди, угрожающе покачивая тростями, приперли меня к стене. Мой кошмар ожил наяву. Он вернулся из прошлого, как бы я ни старался его забыть.— Ладно, поболтали — и хватит.Он неожиданно быстро шагнул ко мне и придавил набалдашником трости мою шею к стене.— Я знаю — Артура нет дома. Он где-то в городе, я знаю. Я знаю, он скоро придет. Осаду сняли утром, он должен вернуться домой.Он говорил быстро, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Он смотрел мне прямо в глаз, его голос был похож на шипение змеи.— Ты отведешь нас к вам. Ты скажешь, чтобы открыли дверь. Ты будешь молчать и дашь нам войти сразу, как откроют дверь. Ты скажешь лишнее слово — и я разорву тебя в куски.Он отпустил меня и усмехнулся.— Ты сделаешь то, что мне нужно — и можешь продолжать видеть сны. Я жду!Его трость с силой ударилась о землю.Я молчал, тяжело дыша и бешено соображая, что же мне делать.Он пристально посмотрел на меня, повернулся ко мне спиной и небрежно бросил своим псам:— Давайте!Они рванулись ко мне, выхватывая ножи, и я закричал:— Стойте! Стойте!Я искренне рассчитывал, что мой голос сорвется от страха и напряжения — и он не подвел меня.Он остановился, стоя спиной ко мне, и я лихорадочно заговорил в его широкую черную спину:— Хорошо! Я отведу вас, отведу! Только не убивайте...Он стоял ко мне спиной, но я знал, что он ухмыляется, ухмыляется своей змеиной ухмылкой до ушей, радостно облизывая языком темные зубы. Он не сделал ни единого движения, но его люди отпустили меня.Я ударил стоящего слева локтем в лицо, успел сбить стоящего справа. Я рванулся вперед, отлично понимая, что это мой последний рывок. Я рванулся вперед, к этой черной фигуре предо мной. Я знал, что мне придется пройти сквозь него, через него, над ним, но я не смогу обойти его. Я хотел только одного — сжать своими руками его холодную шею и давить, изо всех сил давить, глядя в его безумные черные глаза.Он отскочил влево, когда я был уже рядом с ним. Я услышал свист размахивающейся металлической палки.Удар пришелся мне в левую ногу и обрушился на меня, как кувалда. Я упал. Боль была такой сильной, что я ослеп. Перед глазами вспыхнуло огромное яркое ослепительно-белое солнце. Я задохнулся от боли. Я ослеп, оглох и онемел.Я почувствовал, что меня переворачивают на спину и белый огонь, полыхавший у меня в голове, погас. Я с трудом открыл глаза.Он широко улыбался, глядя на меня. Его покрытый белым налетом язык поминутно облизывал его потрескавшиеся губы, как червяк выскакивает из сырой земли.— Говорят, ты был Гонцом, — донеслось до меня из темноты.— Вот именно, идиот. Ты именно был гонцом.Что-то темное и тяжелое упало на меня сверху...Я пришел в себя в своей комнате. Моя левая нога была закована в гипсовый сапог и подвешена на двух шнурах над кроватью. Я открыл глаза на несколько секунд, удивился тому, что все еще жив, и заснул. Кто-то сжалился надо мной тогда — я спал спокойно, без снов, наверняка, доставив этим удовольствие Никишу...Я открыл глаза и по освещенной стене справа понял, что сейчас — раннее утро. Вокруг меня сидели все наши — Марта, Артур, Чарли, Арчер, бледный, но ухмыляющийся Лис, все наши девушки, Блэк — от него пахло конюшней, Мига и Ихор.Я посмотрел на Мигу и проскрипел:— О, а ты как?Он был худым, щеки ввалились, все лицо было в заживающих шрамах. Ихор выглядел не лучше, его нос напоминал раздавленную картофелину.Мига улыбнулся и пожал плечами:— Выпустили. Там и так слишком много людей внутри. — А Саймон?Его лицо вытянулось и он отрицательно покачал головой.У меня хватило сил сдержаться и не разреветься при всех. Марта засуетилась, выгнала всех и принялась меня кормить. От нее я все и узнал.Артур и ребята вернулись незадолго до темноты. Они ждали меня без малого час, а затем, прихватив фонари, вышли меня искать. Нашли на том самом месте, где Никиш оставил меня. Сначала подумали, что я — мертвый, но потом заметили, что я еще дышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114