Компьютер просто выполняет поставленную перед ним задачу, придуманную людьми. Так же нельзя назвать «злым» главный компьютер корабля, соответственно перепрограммированный навигаторами. В его память были загружены данные об общей площади острова, сравнительное количество и характеристики природных ресурсов, природные факторы, предполагаемые темпы роста населения, шкалы различных слоев населения при соответствующем разбиении на социальные группы. Тогда-то и было «подсчитано всё на свете», как любили говорить Короли, тогда и стали всем известны нормы рождаемости и жизненные нормы, индексы нормальности и социальной пригодности.Тогда, под жестким контролем законников прошла принудительная перепись населения и информация о каждом жителе Острова была занесена в банки данных Главного корабельного Компьютера. Были введены предложенные компьютером системы образования и медицинского обслуживания, энергоснабжения, трудоустройства и социального разбиения.Через шестьдесят-семьдесят лет только старики помнили, что раньше все люди были равны, и что их родина — где-то там, далеко, за несколько сотен световых лет. Что же говорить обо мне и всех тех, кто родился спустя сто пятьдесят лет, после того, как люди покинули Корабль? Мы принимали то, как устроен мир, как должное. Наш мир был таким, каким его сделали люди, пришедшие к власти с помощью оружия и удерживающие заведенный порядок с помощью террора......Бревенчатый настил моста кончился. Едущая впереди телега запрыгала по плотно подогнанным друг к другу булыжникам, грохоча и покачиваясь. Я вступил на правый берег Диссы. Прямо передо мной стояло высокое здание медицинского центра Карпенум, главного медицинского центра Города. Он был окружен высоким проволочным забором с колючей проволокой наверху. За забором ходили охранники в темно-синей форме, с электродубинками и тяжелыми револьверами в больших кожаных футлярах на поясах. Сторожевые собаки шагали рядом с ними, натягивая крепкими шеями тугие цепи поводков.Я повернулся и зашагал дальше по дороге Науры, ведущей к самому большому району Города — Фритауну. На каком-то из старых языков это название значило — «Свободный Город». В каком-то смысле это был город внутри Города, здесь было перемешано всё — хорошее и плохое. Его северные улицы подходили вплотную к стенам Среднего Города, выходя на южные переулки можно было слышать шум волн океана. Здесь жили служащие, имеющие допуск в Средний Город, клерки и бухгалтеры, много музыкантов, докеры, моряки, рыбаки, в равной степени много уголовников и законников, ремесленники, вольнонаемные рабочие, мусорщики, старьёвщики, торговцы, купившие лицензию на торговлю в Верхнем городе — в общем, практически все слои многослойного людского пирога, испеченного по воле Королей.Я не знал этого и вступил на его улицы не подозревая, что проведу на них лучшие годы своей жизни. По крайней мере, те годы, о которых я жалею только по одной причине — они пролетели слишком быстро...Я свернул с дороги сразу же после того, как заметил мундиры законников. Я испугался и нырнул в первый же переулок. Кажется, чего я мог бояться?! Меня здесь никто не знал, но всё же время от времени меня продирал мороз по коже. Мне казалось, что вот-вот из-за угла выскочат, как черти из табакерки, люди в коричневых мундирах и кто-то из них истошно заорет, показав на меня: «Держите, его он из Селкирка!».Когда я вышел на улицу Веспас-Ави, одну из четырех основных улиц Фритауна, я сразу заметил башню Судьбы, самую мрачную башню Города. Она была облицована искусно подогнанными друг к другу гранитными блоками. Камни были сложены в странные узоры, вызывающие чувство, близкое к суеверному страху, граничащему с отвращением. Казалось, башня из черного гранита нависает над тобой и множество её черных безжалостных глаз смотрит на тебя из камня, прожигает раскаленной иглой твое сердце, выжигает твою душу и исчезает, оставив привкус железа во рту.Так мне показалось тогда, но я был голоден, напуган и я очень устал. Потом, когда я много раз видел башню Судьбы просто проходя мимо по своим делам, она не действовала на меня так сильно, как в первый раз, когда я увидел её.Оказалось, что я просчитался с выбором направления, потому что площадь, на которой возвышалась башня, площадь Судьбы, была административным центром Фритауна, а первые десять этажей занимал участок Закона.Выйдя на площадь, я врезался в колонну законников. Коричневые мундиры, черная кожа портупей и ремней, короткие рыжие ботинки на толстой подошве, подбитые металлическими скобами, на поясах, у правой руки — болеизлучатель, в открытых кобурах — деревянные рукояти пистолетов. На груди у каждого был золотой щит служителя Закона. Они, наверное, даже не заметили меня, оборванного, босого, с глазами, полными ужаса, а мне показалось, что они пришли за мной. Они о чем-то оживленно разговаривали, а я стоял, как столб, ошалело уставившись на них. Они обходили меня, скользнув по мне презрительным взглядом.Я обхватил плечи руками, как будто мне стало холодно, и зашагал прочь от башни, прочь от всего, лишь бы уйти подальше. Всё, что я пережил днем раньше, снова всколыхнулось во мне, и я снова ощутил себя загнанным зверем.Я шел, не разбирая дороги по улице, которая, как я узнал потом, называлась Безар, пересекая Фритаун, уходила к океану. Дома здесь были богатые, отделанные мрамором. Улица была достаточно широкой и вымощенной булыжником. На многих домах висели вывески: «Кафе Морли. Милости просим», «Ресторан „Посейдон“, все дары моря», висели вывески с названиями магазинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114