И так отлично живем. И сиди спокойно в своем кресле».
Но, допустим, завтра вы приедете на завод и там узнаете, что где-нибудь, неважно где, ну, пусть в Швеции, испытан истребитель чуть-чуть лучше вашего, вообще-то очень хорошего, – что вы тогда сделаете? Оставите все, как есть? Нет! Можете свой выбросить на свалку. Он больше никому не нужен…
Каждый разговор с Бартини, сколько я помню, начинался с таких вот примеров и образов, проще которых вроде бы не придумаешь. Или перемежался ими. В первое время даже досадно бывало: зачем? И казалось, что, находясь на очень высокой ступени знаний, жизненного и технического опыта, он не совсем правильно учитывает возможности собеседников, не чувствует разницы между школьником и специалистом.
Кто так думал, досадуя, – ошибался. От самых элементарных, подчас житейских, понятий, с которыми спорить нечего, Бартини постепенно, но обязательно приводил разговор к понятиям все менее и менее очевидным. «Отработает» один пример, найдет два других, примется подходить к вопросу с разных сторон, ни на секунду притом не упуская из виду главный, сложный предмет разговора, стараясь этот главный предмет – далеко не всегда бесспорный, если назвать его сразу, – сделать таким же ясным, по крайней мере в постановке, как и простейшие житейские понятия.
Вот как он в конечном счете подытоживает первые два умения в одной из своих специальных работ: "При решении поставленной задачи необходимо установить сколь возможно компактную факторгруппу сильной связи, определить факторы, которые играют решающую роль в рассматриваемом вопросе, отделив все второстепенные элементы. После этого надо сформулировать наиболее контрастное противоречие «ИЛИ – ИЛИ», противоположность, исключающую решение задачи. В математической логике такое уравнение… пишется так… Решение задачи надо искать в логической композиции тождества противоположностей… «И – И».
То есть, во всяком случае в ответственных ситуациях, к которым относится и большинство авиаконструкторских, надо выбирать не крайние решения «ИЛИ – ИЛИ», одинаково неприемлемые (разве что для рекордов приемлемые: для рекорда только скорости, или только высоты, или только дальности и т. д., поскольку в них максимально улучшается один, какой-либо показатель машины, в ущерб всем остальным), – а «И – И»: самолетов должно быть И достаточно, И они должны быть по всем основным характеристикам намного лучше, чем самолеты возможного противника.
Впервые об этом своем логико-математическом исследовании Бартини доложил на совещании в ЦК ВКП(б) в 1935 году.
– Не понимаем! – крикнули ему из зала. – Почему не сказать просто: самолетов нужно много и хороших?
– А потому, – ответил тогда за Бартини заведующий отделом науки, научно-технических открытий и изобретений ЦК К.Я.Бауман, – что в Цусимском бою у русских были очень хорошие корабли, с очень хорошими пушками, но только все это было чуть-чуть хуже, чем у японцев… Есть еще вопросы?
…Самолет «Сталь-6» строился как прототип фронтового истребителя, поэтому он и скорость имел такую, что в нее не сразу поверили в Глававиапроме, и был однако же по силам серийному производству. «Сталь-7» был для своего класса машин и скоростным, и дальности до тех пор небывалой. В проекте послевоенного тяжелого сверхзвукового самолета Р.Л.Бартини также сумел объединить и дальность, и скорость, и относительную технологическую простоту, доступность.
Между прочим, в принципе поиск решения «И – И» вовсе не сложен. Похожие задачи студенты решают уже на первом курсе на семинарских занятиях по математике: берут производную функцию, приравнивают ее нулю и находят икс, затем игрек.
Но «хитрость» тут вот какая: в жизни, которая неизмеримо сложнее математики, такие решения часто скрываются там, куда никто еще не догадался заглянуть. В справочнике их не найдешь. И ладно бы, если бы только так; главное, что иногда они скрываются там, где, по устоявшимся убеждениям, ничего и быть не должно, не может быть… Когда-то считалось, например, что на самолетах-истребителях должны стоять моторы обязательно жидкостного, а не воздушного охлаждения: жидкостные имели значительно меньшие поперечные размеры (меньший «лоб») и, следовательно, испытывали меньшее воздушное сопротивление. А Поликарпов и вслед за ним Лавочкин сумели применить на легких самолетах такой мотор воздушного охлаждения (АШ-82 Швецова), который повышенной мощностью, тягой, перекрывал увеличенное воздушное сопротивление, к тому же был чрезвычайно живуч и широким своим «лбом» защищал летчика при атаках спереди. Это дало нашей армии семейство истребителей «Ла» – одно из лучших во время войны (Ла-5, Ла-7). Когда-то прямо предписывалось, чтобы военный самолет был как можно более скоростным и высотным – держался подальше от зенитного огня противника, – а Ильюшин именно тогда, победив в спорах с господствующим мнением, построил свой знаменитый штурмовик Ил-2, сравнительно тихоходный и рассчитанный на боевое применение с очень малых высот, до нескольких десятков метров. Москалев сконструировал «Стрелу», когда никто из практиков еще не помышлял о преодолении звукового барьера…
В своих самолетах Бартини объединял противоположные, порой взаимоисключающие, свойства с помощью неожиданных конструкторских ходов. Мы уже говорили о таких ходах в конструкции «Стали-6». У «Стали-7» фюзеляж был не круглого и не овального сечения, что было бы сочтено естественным, а треугольного (с закругленными вершинами), а крылья – «изломанные», похожие на крылья перевернувшейся на спину чайки. В результате они удачно, гораздо плавнее, чем у других самолетов, состыковывались с фюзеляжем, а на взлете и посадке под ними образовывалась плотная воздушная подушка, заметно повышавшая грузоподъемность и, значит, дальность самолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37