Но главным изъяном картины была вялость eё драматической основы. Полина Каэль писала: «Уайлеру выражали сочувствие по поводу того, что студия „вырубила“ центральную часть из его фильма - намек на приступ цензорской истерии в последние мгновения перед выпуском фильма на экран, - но это все равно, как жаловаться на то, что у трупа удалили жизненно важный орган». Ширли Мак Лейн удалось выйти из этой художественной и коммерческой катастрофы с практически незапятнанной актерской репутацией. А Одри даже «получила дополнительные очки» за обаяние. Но при этом она совершенно очевидно провалила тот жесткий экзамен, который «новый реализм» устроил звездам с прочной и устоявшейся славой. Критик в журнале «Тайм» заявлял, что она, как обычно, дала стандартную трактовку своей героини: она у нeё хрупкая и упрямая, что означает, что глаза у нeё постоянно наполняются слезами (хрупкость) и она резко вскидывает голову (упрямство).
Во время пребывания в Голливуде Одри потеряла «Знаменитость». Собачку задавил автомобиль на бульваре Уилшир. Мел делал все, что в его силах, отвлекая Одри от печальных мыслей. Вернувшись в Париж, он купил ей почти точную копию погибшей собачки - йоркширского терьера, рыжевато-коричневого в крапинку по имени «Ассам из Ассама». Одри поспешно поменяла ему имя, назвав опять «Знаменитостью». С той силой духа, которая позволяла ей закрывать глаза на реальность, Одри обращалась с этой второй «Знаменитостью» так, словно это была одна и та же собачонка, и первая «Знаменитость» не погибала на бульваре в Беверли Хиллз. Точно так же она относилась и к «Самому громкому шепоту». Он попросту исчез из воспоминаний Одри.
Все больше ценила Одри возможность укрыться от всех проблем и неурядиц в своем швейцарском убежище. Она продолжала взвешивать все «за» и «против», связанные с работой в кино. Как раз в это время в дверь постучался Ричард Куайн. Он был уже известен как создатель таких веселых и непривычных комедий, как «Колокольчик, книга и свеча», «Пресловутая домохозяйка» (обе с Ким Новак), а также романтического мюзикла «Мир Сюзи Гонг», успех которого опроверг предсказание Хедды Хоппер, что никому не захочется высиживать три часа в публичном доме. Он привез в Бургеншток сценарий Джорджа Аксельрода. В нем была роль для Одри: энергичная молоденькая ассистентка голливудского сценариста. Беседуя о замысле комедии, Куайн и Одри прогуливались по швейцарским холмам. (Мел был в Риме, снимаясь в очередной итальянской халтуре.) Название нового фильма, предлагаемого Куайном, звучало так: «Искрящийся Париж». Возникавшие при этом ассоциации с Гершвином показались Одри хорошим предзнаменованием.

Она начала колебаться, когда узнала, что роль сценариста будет играть Уильям Холден. Хоть она была замужней женщиной и матерью, но вновь пробудились в ней воспоминания об их романе, когда они снимались в «Сабрине». Куайн привез с собой копию своего недавнего фильма и показал его Одри. Это была романтическая драма под названием «Мы будем чужими, когда встретимся». Одри восхитила операторская работа Чарльза Лэнга. Ее захватило умение Куайна выстроить историю взаимоотношений архитектора (Кирк Дуглас) и замужней женщины (Ким Новак). Два человека не могут разорвать сети любви, и они решают расстаться и никогда больше не встречаться. Одри сказала о фильме: «Возможно, это как раз то, что я должна делать в данный момент». Куайн воспринял сказанное как согласие сниматься в его фильме. Но одному своему знакомому Одри призналась, что во время просмотра фильма «Мы будем чужими, когда встретимся» она вновь пережила те чувства, которые они с Холденом испытывали друг к другу перед тем, как решили последний раз поцеловаться и навсегда разойтись. Это было десять лет тому назад. Ей очень хотелось сказать «да», и она покорилась желаниям, пробужденным полузабытой любовью.
Фильм должен был сниматься в Париже. Это означало, что она будет поблизости от Юбера де Живанши, встречи с которым всегда приятны. Он, конечно же, разработает для нeё несколько туалетов. Они были почти ровесниками. Актриса и сдержанный, поразительно проницательный кутюрье относились друг к другу, как брат и сестра. Казалось, он прочитывал все eё мысли до того, как она начинала говорить. Никто не знал Одри Хепберн лучше, чем он. Именно с Живанши она делилась своими семейными проблемами. Нестыковка между eё профессиональными устремлениями и работой Мела порождала нараставшее напряжение в их взаимоотношениях.
«Искрящийся Париж» оказался, к сожалению, тем суфле, которое, как его ни взбивай, останется жидким. Холден уже давно пережил свои лучшие годы и к тому же беспробудно пьянствовал. Была какая-то печальная ирония в том, что сценариста в фильме, который в погоне за вдохновением поглощает одну «кровавую Мэри» за другой, играл такой же актер. Он сам то и дело (в тайне от всех) прикладывался к бутылке. Вечером его приходилось нести к машине на руках. Одри сразу же стало ясно, что Холден все eщё любит ее. Но его алкоголизм, утрата того, что было в нем прежде, стало причиной постоянных ошибок, а порой и откровенного непрофессионализма на съемочной площадке и непредсказуемого поведения после работы. Одри приходилось выдерживать бесконечные дубли из-за его забывчивости и ошибок. А для Одри это значило снижение уровня исполнения.
Беспокоило eё и другое. Клод Ренуар, великолепный художник по свету в традиционном кино, не смог понять особенности этого фильма. Юмор «Искрящегося Парижа» во многом основывался на пародировании стилей жанров в ходе того, как Одри и Холден фантазируют о том, что должен представлять собой их «фильм в фильме» под названием «Девушка, которая украла Эйфелеву башню».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112