А ты что любишь, Эвелин?
– Проще сказать, чего я не люблю.
– Хорошо. Чего же ты не любишь?
– Хризантемы.
Агата улыбнулась.
– А еще?
– Нашего премьер-министра. Он у нас, судя по газетам, такой цельный, такой здоровый – «как запах яблок в гнилостной атмосфере послевоенного декаданса».
– Вижу, ты девушка современная!
– Что ты! «Декаданса» я тоже не люблю. Всех этих лондонских девиц с их убийственными сигаретами с верблюдом на пачке. Подозреваю, не такие они лихие на самом деле, хотя, правду сказать, я ни с одной лично не встречалась. Но думаю, что прокатиться на этом самом верблюде они бы побоялись!
– Наверняка! – с чувством произнесла Агата, и обе расхохотались. – Между прочим, я один раз проехалась на верблюде – вот был ужас!
– Я так тебе завидую!
– Так поезжай в Египет!
– Боюсь, не получится!
– Почему?
– Я же простая секретарша, Тереза! Представь себе: секретарша директора бредфордской сукновальни путешествует по Египту – оригинально, правда?
Агата отчаянно смутилась:
– Прости, пожалуйста, я сказала глупость!
– Может, мой чайный старичок купит мне туда билетик, – рассмеялась Эвелин. – Беда в том, что мне не хватает духу принимать подарки от мужчин!
– Но ведь и не полагается!
– Не полагается незамужним. От мужа-то можно!
– Разумеется.
– Ничего не разумеется. Будь я замужем, я бы все равно сама себя содержала.
– Но брак – это особая вещь, Эвелин…
– Для тебя – наверное. Ты такая необычная – твой муж, наверное, очень счастлив.
Глаза Агаты наполнились слезами:
– Мой муж умер.
– Прости, милая. – Эвелин протянула ей руку. – Мне очень жаль.
– Может, пойдем?
Они вышли из ресторанчика, спустились по Кресчент-Гарденс и снова поднялись на холм, где возвышался их отель. Было еще рано, но солнце уже село, и все вокруг погрузилось в чернильную темень.
– Ты не поможешь мне, Эвелин, – набралась духу Агата, – Я ищу своих родственников. Думаю поместить объявление в «Таймс», примерно вот такое: «Просьба откликнуться родственникам и знакомым миссис Терезы Нил, недавно прибывшей из Южной Африки». Дальше номер почтового ящика. Как по-твоему, пойдет?
– По-моему, вполне. Но разве нельзя обратиться к твоим родственникам… напрямую, что ли?
– Понимаешь, я так давно не была в Англии. Большая часть моей родни когда-то жила в Рикмензуорте, это графство Хартфордшир. Но с тех пор они могли куда-нибудь переехать.
– Все может быть, – отозвалась Эвелин.
Чрезвычайное волнение приятельницы было ей совершенно непонятно. Ей, личности независимой, были неведомы слепые родственные чувства. Разумеется, она любила своих родных, но несколько свысока – ее раздражала их услужливость и, как она выражалась, рабская психология.
Она редко навещала родителей, перебравшихся на старости лет в деревню. Их жизненные запросы казались ей полнейшим убожеством. Только бабушка, у которой она жила в Бредфорде, смотрела на мир трезво, критично, язвительно и не без артистизма, и именно бабушкиному примеру Эвелин намерена была следовать в жизни.
В фойе отеля хлопотали две горничные, развешивая веточки сосны, ели и остролиста.
– На Рождество все постояльцы, наверное, разъезжаются?
– Большинство, – ответила Эвелин. – Кроме самых нетранспортабельных.
Это едкое замечание отнюдь не развеселило ее спутницу – у той снова выступили слезы на глазах. Эвелин взяла ее под руку.
– Не давала бы ты пока что своего объявления. Все равно теперь это быстро не получится. Лучше давай-ка проведем Рождество вместе – поедем к моей бабусе. Она, конечно, совсем не твоего круга, Тереза, у нее дикий йоркширский выговор, но мне кажется, с ней тебе будет веселее.
– Это было бы чудесно, – сразу оживилась Агата, – если только у вас нет других планов.
Когда подруги подходили уже к стойке администратора, другой постоялец, довольно полный сорокалетний мужчина, отложил газету и воззрился на Агату с нескрываемым интересом. Эвелин заметила и его взгляд, и реакцию ее новой приятельницы: как та подняла воротник, словно не желая быть узнанной.

Глава 5

Прибыв в Рикмензуорт, Уолли поставил машину у аккуратного заборчика, тянувшегося вдоль длинного, разделенного на отдельные секции дома. На ближайшей к нему калиточке было выведено «Вилла „Реола“. Он вошел и постучал в дверь. Открыла немолодая дама.
– Мне нужна миссис Чарльз Нил.
– Миссис Нил – это я, – ответила дама. – Чем могу быть полезна?
– Я из «Глоб инкуайерер». Уолли Стентон. – Он поклонился.
Дама как-то нервно пригласила его в дом.
– Ужасно не хотелось вас беспокоить, миссис Нил, но, видите ли, я расследую исчезновение миссис Кристи. И вот подумал – может, ваша дочка мне поможет? Ведь она – секретарша полковника Кристи?
– Да. Но сейчас она в отпуске.
– А где, вы не скажете?
– Нет, мистер Стентон. Уверена, вы меня поймете.
Из-за всего этого… всей этой…
– Шумихи?
– Вот-вот. Нэнси не хотелось бы, чтобы кто-то знал, где она.
– А как по-вашему, куда могла исчезнуть миссис Кристи?
– Знаете, мы с мужем считаем, что у нее случился какой-то провал в памяти. Она ведь перед этим неважно себя чувствовала.
– Значит, по-вашему, причина ее исчезновения никак не связана с…? Ходят слухи, будто ваша дочь и полковник Кристи состоят в весьма… близких отношениях.
– Полнейшее вранье и клевета. На самом деле мы с мужем давно знакомы и с полковником Кристи, и с его женой. И наша Нэнси дружит с ними обоими. Несколько месяцев назад она просто как-то осталась погостить у них на выходные, а эти ваши слухи совершенно беспочвенны. – Миссис Нил приводила свои малоубедительные доводы с такой уверенной улыбкой, что Уолли сразу понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62