Когда музыка смолкла, все шумно зааплодировали. Бланш подбежала к пианино, положила руки на плечи Руссо и сказала:— Это было так прекрасно, господин Руссо, так прекрасно! Я растрогана, как никогда в жизни.— Вы мне льстите, мадам.Бланш взвизгнула от смеха.— Гийом, вы слышите? Он считает, что я ему льщу!— Я сыграю вам сейчас еще одно сочинение, — объявил Руссо.— Спойте нам одну из ваших поэм, Анри. Ведь у вас их так много!Руссо улыбнулся улыбкой младенца.— Хорошо, господин Пилль, я спою вам поэму, если угодно.Он отошел к столу, перелистал пачку бумаг и выбрал какой-то листок. Затем он вновь уселся за пианино и взял несколько аккордов. Винсенту музыка понравилась. Несколько строк стихотворения, которые он уловил, тоже показались ему очаровательными. Но общее впечатление было до нелепости смешным. Все сборище стонало и завывало. Гости тянулись к Пиллю и хлопали его по спине.— Ох, и проказа же ты, Гийом, ох, и плут!Кончив петь, Руссо вышел на кухню и принес для гостей несколько грубых, толстых чашек с кофе. Гости выщипывали из печенья зернышки тмина и бросали их друг другу в чашки. Винсент, сидя в углу, молча дымил трубкой.— А теперь, Анри, покажите нам свои новые картины. Собственно ради этого мы и пришли. Нам хочется посмотреть их здесь, в вашей мастерской, пока их не приобрел Лувр.— Да, у меня есть несколько недурных новых полотен, — согласился Руссо. — Сейчас я сниму их со стены.Гости сгрудились вокруг стола, стараясь перещеголять друг друга в комплиментах.— Это божественно, просто божественно! — восклицала Бланш. — Я должна повесить эту картину у себя в будуаре. Я не проживу без нее ни одного дня! Дорогой мэтр, сколько стоит этот бессмертный шедевр?— Двадцать пять франков.— Двадцать пять франков! Вообразите, всего-навсего двадцать пять франков за великое произведение искусства! Вы не посвятите его мне?— Почту за честь.— Я дал слово Франсуазе, что куплю для нее одну картину, — сказал Пилль.И он снял со стены полотно, да котором был изображен некий таинственный зверь, выглядывающий из каких-то сказочных тропических зарослей. Гости все как один бросились к Пиллю.— Что это такое?— Это лев.— Нет, не лев, а тигр!— А я вам говорю, что это моя прачка: я ее сразу узнал.— Это полотно немного больше первого, господин Пилль, — вежливо разъяснил Руссо. — Оно оценено в тридцать франков.— Оно стоит того, Анри, в самом деле стоит. Когда-нибудь мои внуки продадут это прелестное полотно за тридцать тысяч франков!— Я тоже хочу картину, я тоже! — перебивая друг друга, кричали гости. — Мне надо преподнести ее друзьям. Это же нынче гвоздь сезона!— Ну, пора идти, — объявил Пилль. — А то опоздаем на бал. Забирайте свои полотна! Когда их увидят у принцессы Брой, будет настоящий фурор! До свидания, Анри. Мы чудесно провели у вас время. Устройте поскорее еще один такой вечер.— Прощайте, дорогой мэтр! — сказала Бланш, взмахнув своим надушенным платком перед самым носом Руссо. — Я вас никогда не забуду. Вы останетесь в моей памяти навеки.— Не тронь его, Бланш! — крикнул ей один из мужчин. — Бедняга не сможет заснуть всю ночь.Они с шумом стали спускаться по лестнице, громко подшучивая друг над другом и оставив за собой аромат дорогих духов, смешавшийся с тяжелыми запахами коридора.Тео и Винсент тоже собрались уходить. Руссо стоял у стола, уставившись на кучку монет.— Может быть, ты пойдешь домой один, Тео? — тихо сказал Винсент. — Я хочу еще побыть здесь и познакомиться с ним покороче.Тео вышел. Руссо и не заметил, как Винсент затворил дверь и прислонился к стене. Он все еще пересчитывал лежавшие на столе монеты.— Восемьдесят франков, девяносто франков, сто, сто пять.Он поднял голову и увидел Винсента. В глазах его снова появилось выражение детской наивности. Он отодвинул деньги в сторону и глупо улыбнулся.— Снимите маску, Руссо, — проговорил Винсент. — Поймите, я тоже крестьянин и художник.Руссо выбежал из-за стола и горячо стиснул ему руку.— Тео показывал мне ваши полотна из жизни голландских крестьян. Они очень хороши. Они лучше картин Милле. Я смотрел их много-много раз. Я восхищен вами, господин Ван Гог!— А я смотрел ваши картины, Руссо, пока эти… валяли тут дурака… Я тоже восхищен вами.— Благодарю вас. Пожалуйста, садитесь. Возьмите табаку и набейте себе трубку. Сто пять франков, господин Ван Гог, сто пять франков! Я накуплю теперь в табаку, и еды, и холстов!Они уселись друг против друга и молча курили, погрузившись в раздумье.— Полагаю, для вас не секрет, Руссо, что вас называют сумасшедшим?— О, конечно. Говорят, что в Гааге вас тоже считали сумасшедшим.— Да, это правда.— Пусть думают, что хотят. Когда-нибудь мои полотна будут висеть в Люксембургском музее.— А мои в Лувре! — подхватил Винсент.Они взглянули друг другу в глаза и вдруг громко, от всего сердца расхохотались.— А ведь они правы, Анри, — сказал Винсент. — Мы в есть сумасшедшие!— Так не пойти ли нам выпить по стаканчику? — предложил Руссо. 7 Гоген постучал в дверь квартиры Ван Гогов в среду, незадолго перед обедом.— Твой брат просил меня отвести тебя сегодня в кафе «Батиньоль». Сам он будет допоздна работать в галерее. А, вот интересные полотна! Можно взглянуть?— Разумеется. Одно из них я написал в Брабанте, другие в Гааге.Гоген рассматривал картины долго и пристально. Несколько раз он поднимал руку и открывал рот, словно собираясь заговорить. Но ему, видимо, было трудно выразить свои мысли.— Прости меня за откровенный вопрос, Винсент, — сказал он наконец, — но ты, случайно, не эпилептик?Винсент в это время надевал овчинный полушубок, который он, к ужасу Тео, купил в лавке подержанных вещей и никак не хотел с ним расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161