Он требовал от хоккеистов игры в полную силу на протяжении всех трех периодов, заставляя их непрерывно взвинчивать темп. А чтобы подготовить спортсменов к таким огромным нагрузкам, очень много внимания уделял общефизической, атлетической тренировке. Таким было кредо Анатолия Владимировича, и он неизменно придерживался его все годы, пока работал тренером. Впоследствии его сильные и выносливые воспитанники шутили, что могут бежать стометровку со штангой на плечах.
Однако поколение хоккеистов, лидером которого был Всеволод Бобров, ни психологически, ни в силу своего возраста уже не могло воспринять такие бешеные тренировочные нагрузки. Могучий Александр Виноградов не был достаточно быстрым, чтобы поспевать из нападения на свое привычное место защитника, и никакие сверхинтенсивные занятия не научили бы его бежать сотку хоть на одну десятую скорее. Евгений Бабич физически был, по нынешним понятиям, очень слаб, этот выдающийся игрок не сдал бы сегодня, наверное, ни одного зачета по общефизической подготовке, что, впрочем, не мешало ему забрасывать множество шайб. А что касается Всеволода Боброва, который по своим физическим данным удовлетворял запросам Тарасова, то здесь Анатолий Владимирович и вовсе наталкивался на принципиальное сопротивление: как уже говорилось, Бобров считал, что, полностью сосредоточившись на атакующих действиях, принесет команде больше пользы.
Столкнулись две воли, два сильных характера. Не из прихоти, не по личным мотивам, а из принципиальных тренерских соображений Тарасов заставлял Боброва «оттягиваться». Со своей стороны Бобров думал, что Тарасов своевольничает и разрушает приносившую успех систему игры, а от добра добра не ищут. Возможно, Анатолий Владимирович и смирился бы с особой ролью Всеволода, но дело осложнялось еще и тем, что Бобров был неформальным лидером команды и, не подчинив своей воле этого лидера, тренер не мог влиять на других игроков, подражавших Боброву.
Но мало этого. Когда тренер Тарасов требовал быстроты пасов и обвинял Боброва в излишнем увлечении индивидуальной игрой, в команде сразу же вспоминали конфликты, которые порой происходили в ведущей армейской тройке, выступавшей в составе Бобров – Тарасов – Бабич в конце сороковых годов.
Дело в том, что Анатолий Тарасов отлично бегал на коньках и хорошо держал шайбу, его даже называли «держатель шайбы», потому что Тарасов умело «убивал секунды», когда его команда оставалась в меньшинстве. Но зато при армейских атаках, которые должен был завязывать центральный нападающий Тарасов, он сплошь и рядом задерживал пас на фланги. Бобров и Бабич мчались вперед, в надежде получить шайбу «на ход», а шайбы не было – Тарасов все еще держал ее. И вот теперь «держатель шайбы» обвинял Боброва в чрезмерном индивидуализме! Впоследствии в одной из своих книг А. В. Тарасов писал: «У Боброва все-таки ощущался холод к коллективной игре, он тяжело и даже порой неумело расставался с шайбой». Как страстный, темпераментный хоккеист, Тарасов в свое время поступал точно так же, и по-человечески это вполне попятно, объяснимо. Хотя на самом деле ни Боброва, ни Тарасова нельзя было причислить к игрокам-индивидуалистам.


С точки зрения здравого смысла ничего особенного в этом не было: тренер вовсе не обязан отвечать за грехи, которые совершал, будучи игроком. Но поскольку эмоции были накалены, этот факт подливал масла в огонь.
Талантливо предвидя будущее своей любимой игры, Тарасов, не способный властвовать над своими эмоциями, пытался учить новому хоккею даже Боброва. И это, естественно, вызывало отпор, потому что Бобров в любом хоккее должен был оставаться самим собой. И хотя впоследствии не раз говорили и писали, что Всеволод не мог бы играть в своей манере во времена Фирсова и Михайлова, это утверждение по меньшей мере спорно. Та легкость, с какой Бобров из хоккея с мячом перешел в хоккей с шайбой, полностью сохранив свои характерные игровые черты, свидетельствует о том, что и в новом, тотальном хоккее он не стал бы ни Старшиновым, ни Фирсовым, а остался бы опять-таки самим собой. Кроме того, следует помнить, что сверстник Всеволода Михайловича, один из сильнейших канадских профессионалов Горди Хоу успешно продержался в хоккее до семидесятых годов. И хотя ездил по площадке в основном от синей и до синей линии, умудрялся неизменно забрасывать много шайб Борис Андреевич Аркадьев, как уже говорилось, понимал это и мудро предпочитал не ущемлять творческую индивидуальность таких талантливых игроков, как Бобров или Кочетков, а, наоборот, приспосабливал к их игре тактику команды, что неизменно приносило в тот период успех армейцам. Анатолий Владимирович исходил из иных тренерских концепций, навязывая игрокам свою тренерскую волю.

.
Между тем, как пишет Вячеслав Старшинов, «его манера игры напоминает манеру Всеволода Михайловича Боброва, да и внешне Горди Хоу чем-то напоминает нашего великого хоккеиста» Надо иметь в виду, что у Горди Хоу есть прозвище «мистер Локоть», отражающее его особое умение орудовать на хоккейной площадке не только клюшкой, но также локтями. В этом искусстве, порожденном жестокими правами профессионального хоккея, Всеволод Бобров не был силен, он славился открытой, честной игрой.

.
Имея в виду отношения между Бобровым и Тарасовым, в спортивных кругах того времени нередко говорили: «Со стороны режиссера было бы, видимо, но очень тактично поправлять Шаляпина: «Знаешь, Федя, ты не так поешь!» И в этой связи очень интересно привести монолог Анатолия Владимировича Тарасова, произнесенный три десятилетия спустя, по свидельствующий о том, что этот сильный незаурядный человек до преклонных лет сохранил свой неуемный темперамент и по-прежнему очень горячо переживает события тех далеких лет Беседа с А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109