Совершенно иначе излагает обстоятельства бобровского дебюта бывший корреспондент «Красного спорта» Юрий Ваньят, еще в годы войны написавший первую газетную заметку об игре Всеволода Боброва. В большой статье «Слово о Боброве», которая появилась вскоре после смерти Всеволода Михайловича, Ваньят рассказывает о том, как летом 1944 года представил молодого футболиста тренеру ЦДКА Б. А. Аркадьеву.
Третья версия принадлежит бывшему спартаковскому хавбеку Александру Михайлову, принимавшему участие в знаменитом матче против басков, когда «Спартак» победил со счетом 6:2. В той игре Михайлову буквально раздробили колено, он очень долго лечился и не скоро достиг хорошей спортивной формы. Когда началась Великая Отечественная война, Александр вместе с заводом, где он работал, эвакуировался в Казань. Там он все же продолжал поигрывать в футбол. И в матче со сборной командой Омска, совершавшей турне для сбора средств в фонд сталинградских детей, как говорится, на своей шкуре испытал атакующую мощь неизвестного форварда Боброва.
А вскоре в командировку в Казань приехал из Москвы его старый товарищ по спорту Володя Веневцев, футбольно-хоккейный игрок команды ЦДКА.
– Заберите вы к себе этого Боброва, – сказал Михайлов Веневцеву. – Выступает за команду какого-то военного училища из Омска. Игрочище страшенный!
По возвращении в Москву Веневцев передал этот разговор своему тренеру Борису Андреевичу Аркадьеву.
Наконец, еще одна легенда повествует о том, что в Москву Всеволода Боброва перевели по рекомендации известного армейского спортсмена Михаила Орехова, которому красочно рассказал о невиданном форварде кто-то из уральских друзей. Некоторые считают, будто бы Боброва опять-таки на Урале углядел Михаил Иосифович Якушин, хотя сам Якушин отрицает это.
Возможно, существуют и другие, менее известные версии. Но как ни парадоксально, они не только не исключают, а, наоборот, дополняют друг друга. Безусловно, переезду Боброва в Москву способствовали все – Федоров, Ваньят, Михайлов, Веневцев, Орехов и, видимо, многие, многие другие люди, которые наблюдали игру Всеволода в Омске или слышали о ней. Вообще, маловероятно, чтобы честь открытия истинного спортивного таланта могла принадлежать какому-то одному-единственному человеку. В жизни бывает иначе: спортивная слава рождается коллективно, молва о способном новичке передается болельщиками из уст в уста. Кстати, сам Всеволод Михайлович Бобров хорошо это понимал. Впоследствии, уже работая тренером московского хоккейного «Спартака», он привез из того же Омска отличного защитника Виктора Блинова, обладавшего феноменально сильным броском. Но вовсе не приписывал себе лавры «первооткрывателя», а говорил, что присмотреться к Блинову ему советовали некоторые омские любители хоккея, а также его омский друг военной поры тренер Федор Павлович Марчук (он, кстати, частенько сообщал В. М. Боброву о новых футбольно-хоккейных сибирских талантах).
Таким образом, многие рассказы о дебюте Всеволода Боброва, по сути дела, имеют общий знаменатель и нет оснований противопоставлять их друг другу. А путаница и разнобой нередко возникают из-за совершенно нелепых, безответственных версий. Одна из них, к сожалению не изустная, а опубликованная пятидесятитысячным тиражом, принадлежит М. Н. Александрову. В своей книге «Призвание – тренер», посвященной жизненному пути Аркадия Ивановича Чернышева, он ничтоже сумняшеся пишет следующее: «Вскоре после войны в Омск приехала команда ЦДКА, чтобы провести с местной командой встречу на Кубок СССР по футболу. На юного Боброва обратил внимание Борис Андреевич Аркадьев, в ту пору старший тренер армейцев. Всеволод Бобров непринужденно, раз за разом оставлял у себя за спиной одного из лучших защитников ЦДКА Константина Лясковского и неудержимо рвался к воротам, заставляя все время быть начеку опытного и хладнокровного вратаря Владимира Никанорова».
«Вскоре после войны», а именно 18 мая 1945 года, Всеволод Бобров впервые выступил за основной состав ЦДКА в матче против московского «Локомотива» на стадионе «Сталинец» в Черкизове, забив два гола, – таковы реальные факты. А небылица, опубликованная М. Н. Александровым в 1979(!) году, лишь вносит сумятицу в умы новых поколений болельщиков, которые знакомятся с историей отечественного футбола по мемуарной спортивной литературе. И вдобавок бросает тень на достоверные рассказы о появлении Всеволода Боброва в большом спорте, о его первых шагах в Москве.
Кстати, если говорить об этих первых шагах в буквальном смысле, то они были весьма своеобразными. Всеволод Бобров уезжал из Омска воинским эшелоном, еще не зная, попадет ли он в столицу, поскольку маршрут эшелона ему, естественно, известен не был. Провожал его брат Борис – на одной из пригородных сортировочных станций, где формировался состав. Они долго ходили вдоль теплушек, и Сева говорил, что недавно встретился с ленинградскими друзьями-футболистами, в частности с Федоровым, и они обещали подсказать футбольному начальству, что в Омске есть хороший футболист – уже готовый игрок Бобров. Но пока вестей никаких нет. А удастся ли попасть в Москву, неизвестно.
Потом эшелон медленно тронулся, братья долго махали друг другу руками, не зная, свидятся ли вновь.
Но вскоре в Омск пришло письмо от Михаила Андреевича Боброва. Отец, уже переехавший в Москву, сообщал, что по счастливой случайности эшелон, в котором везли Севу, остановился в столице. А когда семья Бобровых вместе встречала новый, 1945 год в отцовской квартире близ станции Лосиноостровская, Всеволод подробнее рассказал, как все произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109