Посидел немного в салоне, затем двинулся с места, доехал до заправки, залил бензин, заехал домой за вещами и отправился на машине в Сочи, справедливо рассудив, что права артисту не нужны, а 1639 километров – это не расстояние. Самое интересное – он доехал туда и обратно без всяких эксцессов. Потом за отсутствие прав какой-то гаишник, не знавший о существовании «Машины времени», снял у него номера. Пришлось Валерке заняться художественным творчеством. На листе плотного картона тушью были нарисованы номера, внешне идентичные натуральным. Со временем от непогоды края у них истрепались, тушь расплылась, но, поскольку популярность «Машины» росла день ото дня, гаишники уже не обращали на это никакого внимания.
Валерка многих из нас удивлял сверхбыстрой ездой, «полицейскими» разворотами, виртуозной парковкой и прочими чудесами вождения, которые проделывал со свойственной ему невозмутимостью. Потом, как и у всех, у него появилась иномарка – где-то в начале девяностых это был морковного цвета 123-й «Мерседес», потом был «Фольксваген», затем новенький «Опель Вектра» 98-го года. Сейчас у него, насколько я знаю, «Ауди ТТ».
Временные участники коллектива, замещавшие меня в «Машине», Саша Зайцев и Сережа Рыженко как были далеки от автомобилизма, так, по-моему, и остались, а новый член – Андрей Державин, во всяком случае, до недавнего времени, являлся собственником 140-го «Мерседеса» S-500 темно-синего цвета 1996 года выпуска. Номера у него, как и у Кутикова, тоже «блатные», причем он даже поменял «артистический» номер серии ААА (например, у Пугачевой на ее золотистом «пульмане» висит номер А001АА) на более крутой «бывший милицейский» номерной знак А039МР77. Эти знаки до появления синих спецномеров украшали автомобили милицейских руководителей, и по этой причине машины с ними обладали иммунитетом от ГАИ. К примеру, на личной «Мазде» министра внутренних дел Грызлова висел номер А001МР. Ну а потом номера эти поснимали и стали потихонечку продавать желающим гражданам. Кстати, борцам с «оборотнями в погонах» очень легко выяснить, кто продавал номера серий МР и ММ (московская милиция) – все это фиксировалось в гаишной базе данных. Не могу стопроцентно ручаться за точность базы, но номер на машине Державина в 1995–2002 годах принадлежал «Волгам» ЦАБ МВД Российской Федерации. А 30 июля 2002 года был поставлен на автомобиль «Пежо» Державиной Елены Владиславовны, проживавшей, кстати, по одному адресу с Андреем Державиным. Самое интересное, что в этот же день он перекочевал на 500-й «Мерседес» Державина, на котором красуется и до сих пор. А проделана вся эта операция была в ОТОР-1, который и занимался продажей и распределением «блатных» номеров.
Ну а теперь о личном, то есть моих собственных отношениях с автомобильным транспортом. Водить автомобиль научил меня, на свою голову, Валерка Ефремов. Как я уже упоминал, он одним их первых в нашей тусовке приобрел автомобиль ВАЗ 21011, то есть ту же «копейку», только не с «клыками» на бамперах, а со специальной резиночкой во всю их длину. По мысли жигулевских дизайнеров, она должна была предохранять блестящие крылья автомобиля от механических повреждений. Скажу вам как эксперт: ни хрена она не предохраняла! Но обо всем по порядку.
Итак, Валерка, вняв моим просьбам, усадил меня в машину и показал, как в ней включается зажигание, как переключать передачи, действовать педалями и даже рулить. Правда, делалось это все при выключенном двигателе, поскольку Валерка не без оснований не доверял мне свою машину даже для заезда на самую что ни на есть короткую дистанцию. Причин тому было несколько. Во-первых, он знал, что трезвым я бывал в те веселые времена не так часто, а неумелый и одновременно нетрезвый водитель – это начало конца автомобиля. Во-вторых, если кто не знает, один глаз у меня почти полностью не видит. Потерял я зрение в армии при самых прозаических обстоятельствах. Группа лысых идиотов, официально именуемых воинами Советской Армии, затеяла в солдатской столовой имитацию военных действий. Поскольку снарядов для метания было немного, в дело пошли зачерствевшие куски хлеба. В общем, получил я половинкой буханки прямо в глаз и надолго вообще лишился зрения. Затем один глаз восстановился до близорукого состояния, а другой разве что реагировал на свет. Знавший об этом Ефремов прекрасно понимал, что не умеющий водить пьяный и одноглазый водитель может сделать с его красной «девочкой». Поэтому берег он свою машину от меня пуще глаза. Но не уберег. В конце лета или начале осени 79-го года мы коллективно нажрались в студии ГИТИСа, где обычно записывали свои песни. Люди падали один за другим и засыпали, некоторые просыпались, выпивали и падали снова. В общем, часам к двум ночи единственным, кто еще мог передвигаться, был я. И тут я совершил поступок, за который мне, по идее, должно быть стыдно до сих пор.
Я залез Валерке в карман, достал оттуда ключи от машины, походкой зомбика вышел во двор и сел в новенькую, блестящую при лунном свете машинку. Сначала, честно признаюсь, я просто хотел посидеть, послушать музыку, подвигать рычагами и педалями. Но повернул ключ в зажигании сильнее, чем нужно, и мотор ожил. Поскольку я включал зажигание, как учил Ефремыч, на нейтралке, двигатель сразу не заглох. Я перевел рычаг на первую скорость и ощутил, что двигаюсь вместе с машиной, затем переключился на вторую и поехал. Прокатился по переулкам, затем добрался до улицы Горького (ныне Тверской). Пару раз, конечно, глох, сбил три-четыре урны, зацепил пару машин, но по Горького ехал уже на третьей. И угораздило же меня на глазах у мобильного милицейского патруля (он, наверное, был один на весь центр) зацепиться за столб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73