ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но Фридерик подчеркивал самое безобидное в этих людях, и Аврора сама смеялась, несколько, правда, принужденно.
Наедине с братом Людвика была оживленна, рассказывала польские новости.
– Знаешь ли, друг мой, что молодая графиня Скарбек развелась с мужем? – сказала она однажды. Речь шла о бывшей Марыне Водзиньской. Три года тому назад она вышла замуж за сына тех самых Скарбков, в доме которых родился Шопен.
– Это, кажется, была запутанная история? Ты мне писала, но я не все понял.
– Ах, милый Фрицек, этот брак был ужасен! Ведь Марыня долго не хотела выходить замуж. Наконец, когда они уже совсем разорились, родители пристали к ней, как с ножом к горлу. Она сказала: – Хорошо, я повинуюсь вам, но знайте: если этот брак станет для меня невыносимым, я постараюсь от него избавиться! – Они думали, что это только так, девический задор, пустая угроза. Ну вот, она и вышла за этого богатого дурака, ты ведь помнишь его! Но, скажу тебе, ее жизнь была незавидна. До тех пор, пока она не встретила пана Орпишевского.
– Кто же это такой?
– Пан Владислав Орпишевский – очень умный и образованный человек, литератор. Мы с ним знакомы. Надееюсь, ты не ревнуешь теперь?… Ну, эта встреча придала Марыне сил для борьбы. Она начала бракоразводный процесс, добилась полной свободы и вступила во второй брак. И, кажется, очень счастлива!
– Но ведь развод получить трудно? Как же ей удалось?
– Удалось благодаря большой смелости. Ее бывший муж, к счастью для нее, пренебрегал ею. Между нами, у него были совсем другие наклонности. И что ж ты думаешь? Мария, собрав нужные сведения, не побоялась раскрыть на суде эту семейную тайну. Она держалась с большим достоинством, но очень твердо и разоблачила, так сказать, всю подноготную. У графа был весьма жалкий вид. Ну, что скажешь? Не всякая женщина пошла бы на такое испытание! Я ничего подобного не ожидала от Марыни. Она так боялась отца!
– Душенька моя, она никогда никого не боялась!
– Как? Но разве не из-за отца она тогда отказалась от тебя?
– Конечно, нет! Отец согласился бы на все, что она хочет!
– Но она же любила тебя!
– Вовсе нет, милая! В том-то и дело! И Фридерик рассказал Людвике историю своего разрыва с Марией, рассказал о портрете, о Шумане. И хоть давно успокоился и воспоминания не тревожили его, но на мгновение шевельнулась горечь.
Людвика притихла. Как же он должен был страдать! И – молчал об этом! Прошло несколько минут, но Людвика не была бы Людвикой, если бы она не попыталась утешить брата. Она подняла на него сияющие глаза и сказала:
– Ну, подумай только: что она понимала в свои семнадцать лет? Разве она могла тогда оценить тебя? Была бы хоть на три года старше – и все сложилось бы иначе!
Глава шестая
– Милая Луиза, вы волшебница, – говорила Аврора. – С тех пор как вы приехали, не только наш ангел Фридерик, но все мы в Ногане обрели покой и счастье. Вы сделали то, чего я не могла достичь всей моей материнской преданностью!
– Материнской преданностью? – переспросила Людвика.
– Вас это удивляет? Ведь в женской любви много материнского, даже если это любовь юной девушки к человеку пожилых лет.
– Да, конечно…
– Если бы вы знали, как трудно угадать желания капризного больною! Он так раздражителен! Я понимаю, что не он виноват, а его болезнь. Он бесконечно добр. Но он так резко отвергает попытки поддержать его, понянчиться с ним!
– Милая Аврора, – осторожно начала Людвика, – простите, если я выскажу свое мнение, может быть ошибочное!
– О, умоляю вас!
– Не думаете ли вы, что с ним вовсе не следует нянчиться?
– Как? При его болезни?
– И что, может быть, не стоит напоминать ему про его болезнь? Ведь он совсем не так слаб!
– О Луиза, ведь вы сами сказали, что у него плохой вид!
– Да. Я это сказала. И полагаю, что ему нужно серьезно лечиться, может быть даже уехать на юг. Или побыть в больнице, при хорошем уходе. Бедный Ясик мог бы это устроить. Увы! Его уж нет! Но дома, здесь, Фрицек не должен видеть, что его считают больным. Он ведет себя не как больной.
– Луиза, друг мой, это потому, что вы приехали! Он ожил. Но все время…
– Дорогая Аврора, мне известно, что в течение этой зимы он по-прежнему давал свои уроки, а ведь они очень изнуряют его! И, кроме того, он написал новые вещи. Ведь это подвиг! О чем же это говорит? Либо о том, что он не так уж болен, либо о том, что он стоически преодолевает свою болезнь. Стало быть, у него могучий дух. А у кого могучий дух, с тем нет надобности нянчиться.
– Но я не понимаю…
– Ему нужно лечение и покой. И если он иногда раздражается, то, мне кажется, не из-за болезни, не только из-за нее.
– Но что вы хотите этим сказать? В комнату вошла Соланж.
– Мама, пришла Розьерша. Куда прикажешь ткнуть ее?
– Что за выражения, Соль? Это мадемуазель де Розьер, ученица нашего маленького, – обернулась она к Людвике.
– Я ее знаю. Он писал мне, – сдержанно сказала Людвика.
Аврора покровительствовала мадемуазель де Розьер, бывшей ученице Шопена, за то, что та называла себя ее восторженной последовательницей и собиралась на деле доказать это. Но Соланж просто видела в Мари де Розьер неудачливую авантюристку, которая «бегает» за Антуаном Водзиньским.
– Стало быть, вы знаете, что Фридерик ее не выносит, – продолжала Аврора, – оттого Соланж и собирается ее спрятать. И за что такая ненависть? У мадемуазель де Розьер есть недостатки, но Фридерик многое преувеличивает. Она – милое существо!
– Несколько сухопарое, – вставила Соланж, – и очень склонное к сплетням!
– Во всяком случае…
– Так куда же ее девать? – перебила Соланж. – Ведь они обязательно поцапаются! Может быть, привести ее сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Наедине с братом Людвика была оживленна, рассказывала польские новости.
– Знаешь ли, друг мой, что молодая графиня Скарбек развелась с мужем? – сказала она однажды. Речь шла о бывшей Марыне Водзиньской. Три года тому назад она вышла замуж за сына тех самых Скарбков, в доме которых родился Шопен.
– Это, кажется, была запутанная история? Ты мне писала, но я не все понял.
– Ах, милый Фрицек, этот брак был ужасен! Ведь Марыня долго не хотела выходить замуж. Наконец, когда они уже совсем разорились, родители пристали к ней, как с ножом к горлу. Она сказала: – Хорошо, я повинуюсь вам, но знайте: если этот брак станет для меня невыносимым, я постараюсь от него избавиться! – Они думали, что это только так, девический задор, пустая угроза. Ну вот, она и вышла за этого богатого дурака, ты ведь помнишь его! Но, скажу тебе, ее жизнь была незавидна. До тех пор, пока она не встретила пана Орпишевского.
– Кто же это такой?
– Пан Владислав Орпишевский – очень умный и образованный человек, литератор. Мы с ним знакомы. Надееюсь, ты не ревнуешь теперь?… Ну, эта встреча придала Марыне сил для борьбы. Она начала бракоразводный процесс, добилась полной свободы и вступила во второй брак. И, кажется, очень счастлива!
– Но ведь развод получить трудно? Как же ей удалось?
– Удалось благодаря большой смелости. Ее бывший муж, к счастью для нее, пренебрегал ею. Между нами, у него были совсем другие наклонности. И что ж ты думаешь? Мария, собрав нужные сведения, не побоялась раскрыть на суде эту семейную тайну. Она держалась с большим достоинством, но очень твердо и разоблачила, так сказать, всю подноготную. У графа был весьма жалкий вид. Ну, что скажешь? Не всякая женщина пошла бы на такое испытание! Я ничего подобного не ожидала от Марыни. Она так боялась отца!
– Душенька моя, она никогда никого не боялась!
– Как? Но разве не из-за отца она тогда отказалась от тебя?
– Конечно, нет! Отец согласился бы на все, что она хочет!
– Но она же любила тебя!
– Вовсе нет, милая! В том-то и дело! И Фридерик рассказал Людвике историю своего разрыва с Марией, рассказал о портрете, о Шумане. И хоть давно успокоился и воспоминания не тревожили его, но на мгновение шевельнулась горечь.
Людвика притихла. Как же он должен был страдать! И – молчал об этом! Прошло несколько минут, но Людвика не была бы Людвикой, если бы она не попыталась утешить брата. Она подняла на него сияющие глаза и сказала:
– Ну, подумай только: что она понимала в свои семнадцать лет? Разве она могла тогда оценить тебя? Была бы хоть на три года старше – и все сложилось бы иначе!
Глава шестая
– Милая Луиза, вы волшебница, – говорила Аврора. – С тех пор как вы приехали, не только наш ангел Фридерик, но все мы в Ногане обрели покой и счастье. Вы сделали то, чего я не могла достичь всей моей материнской преданностью!
– Материнской преданностью? – переспросила Людвика.
– Вас это удивляет? Ведь в женской любви много материнского, даже если это любовь юной девушки к человеку пожилых лет.
– Да, конечно…
– Если бы вы знали, как трудно угадать желания капризного больною! Он так раздражителен! Я понимаю, что не он виноват, а его болезнь. Он бесконечно добр. Но он так резко отвергает попытки поддержать его, понянчиться с ним!
– Милая Аврора, – осторожно начала Людвика, – простите, если я выскажу свое мнение, может быть ошибочное!
– О, умоляю вас!
– Не думаете ли вы, что с ним вовсе не следует нянчиться?
– Как? При его болезни?
– И что, может быть, не стоит напоминать ему про его болезнь? Ведь он совсем не так слаб!
– О Луиза, ведь вы сами сказали, что у него плохой вид!
– Да. Я это сказала. И полагаю, что ему нужно серьезно лечиться, может быть даже уехать на юг. Или побыть в больнице, при хорошем уходе. Бедный Ясик мог бы это устроить. Увы! Его уж нет! Но дома, здесь, Фрицек не должен видеть, что его считают больным. Он ведет себя не как больной.
– Луиза, друг мой, это потому, что вы приехали! Он ожил. Но все время…
– Дорогая Аврора, мне известно, что в течение этой зимы он по-прежнему давал свои уроки, а ведь они очень изнуряют его! И, кроме того, он написал новые вещи. Ведь это подвиг! О чем же это говорит? Либо о том, что он не так уж болен, либо о том, что он стоически преодолевает свою болезнь. Стало быть, у него могучий дух. А у кого могучий дух, с тем нет надобности нянчиться.
– Но я не понимаю…
– Ему нужно лечение и покой. И если он иногда раздражается, то, мне кажется, не из-за болезни, не только из-за нее.
– Но что вы хотите этим сказать? В комнату вошла Соланж.
– Мама, пришла Розьерша. Куда прикажешь ткнуть ее?
– Что за выражения, Соль? Это мадемуазель де Розьер, ученица нашего маленького, – обернулась она к Людвике.
– Я ее знаю. Он писал мне, – сдержанно сказала Людвика.
Аврора покровительствовала мадемуазель де Розьер, бывшей ученице Шопена, за то, что та называла себя ее восторженной последовательницей и собиралась на деле доказать это. Но Соланж просто видела в Мари де Розьер неудачливую авантюристку, которая «бегает» за Антуаном Водзиньским.
– Стало быть, вы знаете, что Фридерик ее не выносит, – продолжала Аврора, – оттого Соланж и собирается ее спрятать. И за что такая ненависть? У мадемуазель де Розьер есть недостатки, но Фридерик многое преувеличивает. Она – милое существо!
– Несколько сухопарое, – вставила Соланж, – и очень склонное к сплетням!
– Во всяком случае…
– Так куда же ее девать? – перебила Соланж. – Ведь они обязательно поцапаются! Может быть, привести ее сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182