В конце апреля фельдмаршал фон Вейхс с офицерами своего штаба предпринял весьма приятную инспекционную поездку в специальном поезде принца Павла. Мы отправились через Ниш и Скопле в Салоники. Уже в Белграде как стиль зданий, так и расовые признаки части населения являли собой бесспорное доказательство длительного господства турок, но в Скопле мы почувствовали себя совсем как на Востоке: мы увидели там много мечетей, мужчин в фесках и женщин с закрытыми чадрой лицами. Освежающее купание в Эгейском море и величественный Олимп заставили нас на время забыть о войне.
В начале мая я получил приказ возглавить немецкий штаб связи при 2-й итальянской армии в Фиуме. Мы с шофером ехали без всякой охраны по стране, которая несколько месяцев спустя была объята огнем партизанской войны. В Фиуме я представился командующему 2-й итальянской армией генералу Амброзио, который после отставки Муссолини стал главнокомандующим итальянской армией. В течение последующих недель я присутствовал на маневрах итальянцев и очень хорошо узнал их. Меня поразила их устаревшая техника, и я отметил очень низкий уровень подготовки младших офицеров. Войска не были однородны по своим боевым качествам: например, в противоположность частям из Южной Италии альпийские дивизии производили отличное впечатление. После одного полевого учения генерал Амброзио поехал со мной на кладбище героев у реки Изонцо, где были похоронены во время первой мировой войны германские и итальянские солдаты. Он выразил надежду, что мы никогда больше не будем воевать друг против друга.
Это интересное пребывание у итальянцев с экскурсиями по чудесному Далматскому побережью и частым освежающим купанием в «Голубой Адриатике», к сожалению, было очень коротким: уже в конце мая я получил приказ немедленно явиться в Мюнхен. Меня назначили третьим офицером штаба танковой группы «Африка», которая формировалась в Баварии. На мощном «Мерседесе» я помчался через Венецию, Больцано и Инсбрук в Мюнхен. Обедая в отеле в Венеции, я привел в изумление итальянцев, посадив шофера за свой стол. Хотя обычно наши офицеры питались отдельно от унтер-офицеров и рядовых, но в подобных случаях, когда офицер и рядовой находились вместе вне части, мы считали вполне естественным есть за одним столом. В противоположность 1918 году внутреннее убеждение, что офицеры и солдаты являются частью одного целого, оставалось непоколебимым, и даже в 1945 году в германской армии не было никаких признаков разложения.
Из Инсбрука я решился на короткое время заехать в Миттенвальд, куда, спасаясь от бомбардировок, переехала из Берлина моя семья – жена и пятеро детей.
В Мюнхене я нашел подполковника Вестфаля, первого офицера штаба (начальника оперативного отдела) танковой группы «Африка». В течение нескольких дней собрался весь личный состав штаба; мы чувствовали себя несколько неловко в новой тропической форме. 10 июня Вестфаль и я отправились по железной дороге в Рим, где встретили генерал-майора Гаузе, начальника штаба. Генерал фон Ринтелен познакомил нас с обстановкой в Северной Африке, и на следующий день мы вылетели на итальянском самолете через Сицилию в Триполи. Во время этого перелета мы убедились, что Средиземное море – это не совсем «Mare Nostrum»{47}. Несколько раз на горизонте появлялись английские истребители, и нашему самолету приходилось лететь над самым морем, чтобы его не обнаружили.
В Триполи мы провели ночь в роскошном отеле, но непривычная тропическая жара была очень изнурительной и не давала возможности уснуть. Отныне роскошные отели должны были стать для нас лишь приятным воспоминанием – их место заняли палатки и бронированные машины. Мы надолго завязли в песках Западной пустыни.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗАПАДНАЯ ПУСТЫНЯ
ГЛАВА IV
В ШТАБЕ РОММЕЛЯ
РОММЕЛЬ
Летом 1938 года я служил в штабе 3-го армейского корпуса в Берлине. Я, молодой ротмистр, прибыл на свою первую штабную должность прямо из военной академии. Однажды в мой кабинет вошел полковник – коренастый, живой, полный энергии и пышущий здоровьем человек с составлявшим предмет наших вожделений орденом «Pour le Merite»{48} на шее. Это был чисто служебный визит. Полковник Эрвин Роммель, недавно назначенный руководителем военной подготовки «гитлеровской молодежи», зашел обсудить некоторые второстепенные вопросы управления и дисциплины в Берлинском округе. Так я впервые увидел командира, с которым мне в течение пятнадцати месяцев пришлось делить все невзгоды африканской войны и которого я научился любить и уважать как одного из выдающихся полководцев нашего времени, Зейдлица танковых войск и, быть может, самого смелого и энергичного командира, какого знала германская военная история.
Даже в 1938 году репутация Роммеля в германской армии была уже высокой – блестящие командные способности, проявленные им в первую мировую войну, когда он был строевым офицером, предвещали его последующие успехи на высших постах. Он привлек внимание Гитлера, издав ценное руководство по тактике пехоты, и его назначение руководителем военной подготовки «гитлеровской молодежи», очевидно, было лишь ступенью на пути к важной командной должности. Позднее я узнал, что Роммель отнюдь не был доволен своим назначением и постоянно ссорился с Бальдуром фон Ширахом, имперским руководителем молодежи. Этот человек, который сам никогда не был военным, вообразил, что руководить молодежью должна сама молодежь, в результате чего эти шестнадцатилетние Schnoesels{49}, как говорил Роммель, подавали команды своим Standarten{50}, сидя в огромных сверкающих «мерседесах», как будто они были командирами корпусов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147