Местность пересечена лощинами и балками, придется преодолевать перепады высот. Необходима тщательная разведка. Но начальнику инженерных войск корпуса, который руководит наступлением, это известно лучше, чем кому бы то ни было. В любом случае я намерен наблюдать за ходом наступления. Пауль просит взять его с собой. Сопровождать нас будет фельдфебель Ленц.
* * *
Темнота, хоть глаз выколи. Вылезаем из машины. Поеживаемся от холода, засовываем руки поглубже в карманы шинелей и шагаем к передовой. Нас поглощает ночь, она окутывает нас и отделяет друг от друга, создает островки, разрывает целое на отдельные точки. Стрельба, а она сегодня редка, ограничивается каким-нибудь пятачком. Временами тишина просто физически ощутима и дополняется темнотой. Изредка взлетают одиночные трассирующие снаряды и сразу же затухают, словно сегодня им не по себе. Мир сегодня кажется каким-то почти девически нежным. Даже пожары в городе сегодня вроде горят не так ярко и зловеще. Но пламя их все-таки достаточно сильно, чтобы бросать в ночное небо снопы горячего огня. Даже новейшая техника нашего века и та как-то не нарушает этого минорного настроения. Выстрелы и разрывы звучат глуше обычного. Прожекторы своими серо-желтыми длинными пальцами шарят по куполу неба, чтобы не дать приблизиться непрошеным гостям. Ночь, словно храня какую-то тайну, смотрит на нас теплыми, загадочными глазами.
Сползаем в окоп передового артнаблюдателя. С этой высоты нам видна вся полоса наступления – она лежит наискось перед нами. Пока еще ничего не различить. Сидим на корточках, укрываемся поглубже, чтобы спокойно покурить. До нас доносится стук солдатских котелков, конское ржание, иногда скрип колес. Под покровом ночи подразделения занимают исходные позиции, подтягиваются роты и взвода. Еще раз проверяются оружие и средства ближнего боя. По собственному опыту знаю, что происходит в эти минуты.
Вдруг тишина лопается. Орудийные залпы один за другим, непрерывно. Из черного ковра позади нас к небу взлетают короткие огненные сполохи. Их сотни. Снаряды рвутся на склонах высот и скатах лощин, в руинах, на насыпях. Все дрожит от гула. Над нами прокатываются волны горячего воздуха. Густой чад стелется над землей, сквозь него пробиваются первые рассветные лучи, они освещают взрытую снарядами и бомбами пустынную местность.
На русские позиции обрушивается залп за залпом. Взлетают целые гирлянды снарядов. Там уже не должно быть ничего живого. Если дело пойдет так и дальше, саперам останется только продвинуться вперед и занять территорию. Кажется, так оно и есть. Беспрерывно бьют тяжелые орудия. Навстречу первым лучам восходящего солнца в просветлевшем небе несутся бомбардировщики с черными крестами. Эскадрилья за эскадрильей. Они пикируют и с воем сбрасывают на цель свой бомбовый груз, а за ними – новые и новые. Взлетают на воздух блиндажи и огневые точки, оборонительная полоса противника разрушена, горят цистерны с нефтью. Да, не хотел бы я быть сейчас там!
– Они пошли! – толкает меня в бок Фидлер, показывая вниз.
Поднимаю бинокль. Действительно, огневой вал уже перенесен в глубь обороны противника. Первые наши группы уже приближаются к переднему краю русских. Еще каких-нибудь двадцать метров – и они уже займут передовые русские позиции! И вдруг они залегают под ураганным огнем. Слева короткими очередями бьют пулеметы. В воронках и на огневых точках появляется русская пехота, которую мы уже считали уничтоженной. Нам видны каски русских солдат. Глазам своим не верим. Как, неужели после этого ураганного артиллерийского огня, после налета пикирующих бомбардировщиков, которые не пощадили ни единого квадратного метра земли и перепахали все впереди, там все еще жива оборона? Каждое мгновение мы видим, как валятся наземь и уже больше не встают наши наступающие солдаты, как выпадают у них из рук винтовки и автоматы.
Но наши подразделения там, внизу, еще боеспособны, бреши сразу же заполняются, и новые солдаты, сменившие павших, продолжают идти в атаку. Нет, перед этой превосходящей силой русским не устоять! Русская линия обороны уже прорвана здесь и там, во все новых местах, рассечена на части. Отдельными клинообразными ударами удается захватывать метр за метром. Атака распадается на отдельные очаги. Угроза частных окружений заставляет смыкать фронт наступления. Все в движении и изменении, темпы и протяженность наступления растут. Железнодорожная насыпь осложняет дело. Но огнеметы и огонь прямой наводкой пробивают брешь и здесь. Дрогнувшему противнику не дают ни минуты передышки. Вот уже передовые группы преодолели насыпь. Все усилия противника тщетны, даже там, где его оборона опирается на выгодный рельеф местности. Линия фронта разваливается, наши продвигаются вперед. Они уже прошли половину пути.
Опускаю бинокль и вытираю со лба пот. Жарко, а тем еще жарче. Роты идут вперед, словно на плацу, атакуют так, как их учили. Их сил должно хватить, чтобы пробиться здесь к Волге. Тогда сегодня к вечеру мы захватили бы изрядный кусок.
Теперь подразделения спустились в лощины, чтобы и там сломить сопротивление противника. Тяжелые орудия открыли из всех своих стволов заградительный огонь, чтобы не дать противнику подтянуть резервы. Бьют также пехотные орудия и минометы. Полоса наступления почти пуста. Складки местности поглотили солдат. Столбы дыма поднимаются от рвущейся взрывчатки и горящих цистерн, пламя уже лижет край оврага. Больше ничего не видно: все разыгрывается как бы за кулисами.
Я жду, когда же появятся подразделения нашего второго эшелона, усилят атакующих и закрепят захваченную территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121