Допускается использование грузовых автомашин грузоподъемностью от 2,5 тонны и более, прошедших предварительный ремонт и выкрашенных в белый цвет.
С ними отправятся ремонтно-восстановительные подразделения, от каждой дивизии по одному. Место сбора – район южнее Городища и около Гумрака.
Формирование колонны закончить до 15 декабря.
В сопровождении танков, при поддержке авиации колонна должна прорвать кольцо окружения в югозападном направлении и выйти в район Тормосина.
Одновременно в котел проникнут извне стоящие наготове транспортные соединения с ценным грузом, говорят даже о пятитонных грузовиках.
Прорыв и проникновение вовнутрь котла должны координироваться с попытками деблокирования.
Горючее для этой операции забирается у боевых частей, которым самим позарез нужна каждая капля. Но ничего не поделаешь.
Мне тоже надлежит отдать несколько крупных автомашин – за тем меня сюда и вызвали. Но я могу дать точный ответ только после того, как на месте лично ознакомлюсь с состоянием транспортных средств батальона. Надо ехать в Питомник.
Прежде чем отправиться туда, долго приходится улаживать дело с производством Рембольда в лейтенанты. Мне снова повторяют старые положения о необходимости образовательного ценза и о минимальных требованиях, однако теперь уже не с прежней непримиримостью. Вопреки всем и всяческим «а если» и «но» мне все-таки удается добиться своего. Генерал обещает поддержать мое представление.
А в общем и целом здесь все идет по-старому. Фронт и штаб стали в нашей дивизии двумя разными мирами. В то время как поредевшие части мерзнут в снежных ямах и удерживают позиции считанными патронами и отмороженными пальцами, голодают, мучаются желудком, в то время как растут горы трупов, которые иногда даже не удается похоронить, потому что это может повести к новым жертвам, распорядок дня в штабе дивизии почти не изменился. Здесь все еще спокойно спят по ночам, по утрам умываются и бреются, одевают чистые подворотнички и шелковое нижнее белье, выпивают, устраивают небольшие празднества. Передовая, где сражаются и умирают, для них всего лишь линия на карте. Настоящая связь между командованием и частями оборвалась. Все, что говорится на этот счет, пустые слова, и произносятся они скорее из вежливости, нежели из потребности. Да и не о чем нам с ними говорить. Мы, находящиеся на переднем крае, не дадим себе вкручивать шарики, а господа, пребывающие в тылу, сами остерегаются излишними речами выдать свою полную неосведомленность о положении дел на передовой. Они ограничиваются тем, что подшивают сводки о потерях, пишут всякие распоряжения и передают поступающие свыше приказы. Время от времени затевают спор, можно ли того или иного унтер-офицера произвести в офицеры, когда он даже не знает, насколько высоко можно поднести к губам для поцелуя дамскую ручку. Кандидат в офицеры успевает погибнуть прежде, чем ему милостиво согласятся дать заслуженный чин.

* * *

В Питомнике нахожу все в отличном порядке. Нет только прежней тишины. В воздухе стоит гул сотен моторов. На расположенном поблизости аэродроме взлетают и садятся транспортные самолеты, истребители, разведчики и снова транспортные самолеты. А над ним кружат, постоянно подстерегая свою добычу, русские самолеты-истребители, сменяющие друг друга. Каждый день у нас большие потери. На аэродроме и около него валяются транспортные самолеты, «юнкерсы» и «кондоры», разбитые, сгоревшие, и каждый день штабу армии приходится делать новые прочерки в своих ведомостях снабжения.
Вместе с фон дер Хейдтом и Глоком решаю самое важное. Дадим дивизии для операции по прорыву четыре грузовика: их состояние отвечает предъявленным требованиям; остальные требуют ремонта или же слишком малы. Даю водителям подробные указания, беседую с начальником финансово-хозяйственной части, а затем еду на аэродром. Хочу взглянуть на все это поближе.
Автомобильный парк, который и раньше здесь был самым крупным из всех, какие я видел за всю войну, теперь стал еще больше. Среди снежных сугробов целый город. Здесь огромные гаражи и мастерские для «мерседесов», «оппелей», «фордов». Царит большое оживление, много дорог, переулков и тротуаров. Этот быстро выросший в степи населенный пункт замечаешь еще издали. Летчикам наверняка не приходится долго искать этот аэродром. Достаточно бросить взгляд с высоты, чтобы увидеть Питомник.
По краям летного поля стоят истребители, несколько пикирующих бомбардировщиков, а в одном из углов – одинокий полуразвалившийся и ободранный грузовой планер. Одному небу известно, как залетел к нам этот вояка с Западного фронта. Слева высится радиолокационная башня – остроконечное сооружение высотой метров двадцать пять. Перед ней – блиндажи штаба снабжения, который по заданию армии распределяет поступающие сюда грузы между корпусами, дивизиями и войсковыми группами. Справа – помещения командования аэродрома. Позади видны две большие госпитальные палатки. У входа в них – санитарные машины, носилки, ковыляющие фигуры раненых и с деловым видом снующий персонал. А кроме того, тут есть и еще кое-что: совсем рядом с пикирующими бомбардировщиками, прямо на поле, обозначено флажками-штандартами учреждение, которому поистине нечего делать здесь, на аэродроме. Это командный пункт 8-го корпуса. Командира этого корпуса, самого старшего по чину генерала из всех оказавшихся в котле, никакими силами не удалось убедить сдвинуться с этого места. Так и примирились с тем, что он со своим КП остался здесь, хотя это и мешает с каждым днем возрастающему воздушному сообщению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121