Лозунг «Все для фронта, все для победы!» мы реально ощущали с каждым днем все больше.
За линией фронта увидели, как по многим дорогам шли немецкие колонны, но не на восток, а впервые повернули на запад!
В районе цели были обстреляны зенитным огнем, но это нас не остановило. Емельянов после сбрасывания бомб еще дважды заводил нас на цель. Тут мы по-настоящему отвели душу – пусть гитлеровцы запомнят, как отмечали Новый год на чужой земле. Шестерка стала в круг и не менее пятнадцати минут держала захватчиков под губительным огнем: один выходит из пикирования, а сзади идущий уже атакует, и так непрерывно. Снижаясь до самой земли, мы хорошо видели исковерканные машины, в кюветах много гитлеровцев. Командир истребителей сопровождения периодически басил в эфир: «Работайте спокойно, в воздухе порядок».
Все самолеты благополучно сели на своем аэродроме, только некоторые имели незначительные повреждения от зенитного огня. Для Николая Дмитриевича Романкова это были сущие пустяки. У истребителей все было в порядке. Вслед за нами только на другие цели повели группы Сергей Попов и первый раз после госпиталя Андрей Буханов.
Так отметил полк новый 1943 год.
За две недели, продвигаясь на запад, мы сменили три аэродрома. Гитлеровцы откатывались. Они пытались оторваться от наступающих советских войск, чтобы закрепиться на водном рубеже реки Кума. Преследование противника на отдельных участках шло настолько стремительно, что случалось, наши войска заставали гитлеровцев врасплох.
8 января после выполнения боевого задания мы производили посадку на новый аэродром Солдатская. Но что такое? Сверяю карту с местностью – все сходится, под нами аэродром, а станица совсем не похожа на Солдатскую. Этих длинных улиц на карте и в помине нет. Какое же было наше удивление, когда после посадки выяснилось: это не улицы, а сложенные в штабеля крупнокалиберные бомбы в таре. Жители станицы рассказали, что советские танки уже ворвались на окраину аэродрома, а немецкие часовые как ни в чем не бывало продолжали стоять на посту у этих штабелей. Только когда увидели на башнях танков красные звезды, заметались в невообразимой панике, но было уже поздно. Да что там бомбы! Фашистские летчики дообедать не успели. Когда мы зашли в столовую, то на столах еще дымились тарелки с недоеденным супом и котлетами.
В этот же день Сергей Попов шестеркой «илов» нанес удар по вражескому аэродрому Минеральные Воды. Несмотря на сильный зенитный огонь, штурмовики уничтожили два Ю-88, четыре Ме-109 и один бензозаправщик.
9 января Николай Гайворонский повел группу на железнодорожную станцию Минеральные Воды – там стояли три длинных товарных эшелона. Станция прикрывалась зенитками еще сильнее, чем аэродром, и все же летчики сумели выполнить свою задачу: при уходе от цели они видели, как взрывались и горели более десяти вагонов.
10 января с самого утра аэродром закрыл туман. Хотя к полудню он и рассеялся, погода по-прежнему была явно нелетной: низко плыли облака, сливаясь на горизонте с покрытой снегом землей. Видимость была настолько ограниченной, что стоявшие на противоположной стороне аэродрома самолеты еле просматривались. Никто не мог подумать, что придется лететь. Однако вылет объявили.
Противник, воспользовавшись плохой погодой, усилил переброску войск. Надо было нанести удар по железнодорожной станции Курсавка. Выполнить это задание мог только тот, кто в совершенстве владеет техникой пилотирования по приборам, умеет отлично ориентироваться. Ермилов остановился на Малышенко и Тришкине.
По пути к цели летчики встретили сплошную облачность. Ведущий принял решение – пробить ее и продолжать полет. Передал об этом по радио ведомому, но, на беду, у Тришкина отказал приемник. Войдя в облачность, он потерял ведущего и вынужден был вернуться на свой аэродром. А в это время на КП радиостанция приняла:
– Пробил облачность. Тришкина не вижу. Меня атакуют четыре «месса».
Это были последние слова Ивана Федоровича Малышенко. Ему не раз приходилось вести трудные воздушные бои с фашистскими самолетами, и он всегда выходил победителем. Но в этот непогожий день слишком неравны были силы.
Погиб еще один полный сил, неукротимой энергии и отваги летчик. Он страстно любил жизнь, но отдал ее в борьбе с фашистскими захватчиками. Всего три дня прошло, как мы поднимали фронтовые чарки, отмечая день рождения нашего боевого друга – 7 января ему исполнилось 27 лет.
В памятный день, 3 февраля 1943 года, мы находились в землянке, ожидая вылета. Вдруг открывается дверь и пулей влетает Попов.
– Что же вы сидите? – возбужденно кричит он. Какое-то мгновение все удивленно смотрят на Сергея, а он – на нас. – Гитлеровцам под Сталинградом капут! Паулюс взят в плен!
– Ура-а-а-а!! – словно взрыв бомбы встряхнул землянку. Вмиг все вскочили на ноги: объятия, поцелуи. Творилось что-то невообразимое. Никто не заметил, как вошел Павловский.
– Тише, товарищи! Радостное известие пришло!
– Знаем, знаем! – раздались голоса.
– Да тише же! Парторг говорит.
Землянка замерла.
– Товарищи! Трехсоттысячная гитлеровская армия, которая пыталась взять Сталинград, полностью разгромлена. Гитлер объявил по всей Германии трехдневный траур. Панихиду справляет по своим завоевателям!
– Придет время, справим панихиду по всем фашистам, – засмеялся Георгий Тришкин.
И уже весь день говорили только об этой великой победе наших войск у стен Сталинграда. В последние дни летчики еще с большим рвением шли в бой, и тот, кто не попадал в боевой расчет, считал себя обиженным.
В связи с быстрым продвижением наших войск тыловые части не успевали готовить аэродромы и обеспечивать всем необходимым боевую работу авиационных частей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103