«Чудом спасся». Сейчас это можно было сказать и о командире полка.
Буханов на сильно поврежденном самолете с трудом дотянул до своего аэродрома. При посадке колеса жестко коснулись земли, и только опыт летчика не допустил полного разрушения машины, так как приземление было на одни обода – покрышки колес полностью иссечены осколками.
Старший политрук Иван Аладинский и лейтенант Иосиф Шкиндер сбиты над целью и погибли. Из группы истребителей сопровождения возвратился один капитан Каралаш, остальные погибли. Подполковник Мироненко возвратился в полк поздно вечером.
Немецко-фашистские войска продолжали развивать наступление. 12 мая Мироненко дважды летал на разведку один. Он видел по всем дорогам в направлении на Керчь интенсивное движение гитлеровцев. Весь этот день Ермилов, Маслов, Попов по нескольку раз водили группы на вражеские колонны войск и техники. В каждом вылете не досчитывались своих товарищей.
На второй день повторилось то же. Утром Буханов, Малышенко, Борисов, Ильин во главе с Масловым штурмовали большое скопище гитлеровской пехоты, конницы и автомашин в районе Сараймин и Джинельджи и были обстреляны сильнейшим зенитным огнем. Потом на них напали 17 «мессеров» и атаковали вплоть до посадки штурмовиков. Садились, кто как мог: все самолеты были в таком состоянии, что два даже не подлежали ремонту.
14 мая Тимофей Маслов снова повел шесть «ильюш» на штурмовку артиллерии и пехоты на южной окраине Баксы. В эту группу вошли Григорий Емельянов, Анатолий Борисов, Сергей Аверьянов, Константин Полбенников и Александр Журавлев.
После сбрасывания бомб Маслов обнаружил северо-восточнее Еникале на лугу видимо-невидимо автомашин и устремился туда. Были пущены в ход «эрэсы», пушки, пулеметы. Но ребята попали в огненную западню. От сотен разрывов небо почернело. А ведущий снова идет в атаку. Это было невиданное единоборство шестерых советских летчиков со множеством фашистских зенитчиков. Штурмовики устремились в последнюю атаку, но тут вдруг взрывается самолет Борисова и падает в фашистское скопище. В адском пламени войны сгорел еще один мужественный воздушный боец. В памяти товарищей-однополчан он и поныне остался веселым, неугомонным, а порой и бесшабашным, но в бою бесстрашным летчиком – юный Толя.
Это был последний боевой вылет полка в трагические дни отхода наших войск с крымской земли в мае 1942 года.
К вечеру 14 мая вражеские войска прорвались к окраинам Керчи. В это время аэродром закрыл плотный туман, а гитлеровцы уже подошли к Багерово и в некоторых местах обошли его. В полку осталось четыре «ила», которые могли взлететь, их во что бы то ни стало надо перегнать за Керченский пролив, снова на аэродром Абинская. Но как? Из-за тумана – видимости никакой, надвигалась ночь.
Уже в темноте весь личный состав пешком отправился в направлении переправы через пролив, на машины погрузили только специмущество и самые необходимые личные вещи. Для спасения самолетов остались Мироненко, Бухалов, Попов, Малышенко и их механики.
В чернильной непроглядной темени вокруг грохотали взрывы, бухали пушки, ревели мощные моторы танков, слышен душераздирающий скрежет и лязг гусениц. И от того, что ничего этого не видно, делалось жутко.
Командир полка приказал во все самолеты заложить взрывчатку, и если ночью фашисты начнут занимать аэродром – машины взорвать, а самим отправляться к переправе. Ночь прошла в предельном напряжении, никто не спал. Утром туман по-прежнему не рассеивался.
Мироненко окружила небольшая группа людей и с тревогой ждала его слова. А он стоял неподвижно, словно окаменел, только на скулах нервно ходили желваки: думал, что делать сейчас, сию минуту, иначе любое его решение может оказаться бесполезным.
Вдруг Павел Иванович резко встряхнул головой, как бы пришел в себя, и жестко, тоном, не допускающим никаких возражений, сказал:
– Будем взлетать. После взлета – курс 90 градусов, возможно, на Кубани нет этого проклятого тумана. Другого выхода у нас нет. Или взлетим и спасем машины и себя, или здесь погибнем. Третьего нам сейчас не дано. Я взлетаю первым, за мной капитан Попов, потом лейтенант Малышенко, последним – капитан Буханов.
– Слушаюсь… Слушаюсь, – недружно ответили летчики, и этим одним словом каждый подтвердил свою готовность идти сейчас на верную смерть.
Но когда Павел Иванович ушел от самолетов, чтобы выбрать направление для взлета, его охватил ужас: летное поле было вспахано. Не вызывало сомнения, что это сделала уходившая последняя команда БАО, чтобы не дать немцам готового аэродрома, а в ночном грохоте никто не слышал трактора. В страшной ярости Мироненко выхватил пистолет и, вспоминая всех святых, побежал к летчикам и что есть силы повторял:
– Застрелю! Застрелю!
Но стрелять было не в кого. Кроме четырех летчиков и их механиков, на аэродроме не было никого. Уже где-то совсем рядом слышен лязг гусениц немецких танков. Выбрав на окраине аэродрома невспаханную узкую полоску, Павел Иванович решил взлетать. Он взял в фюзеляж механика, взлетел и сразу исчез в плотном тумане, а вскоре не стало слышно и гула мотора. Остальные взлетали со своими механиками в установленной очередности.
Только от траверзы Темрюка туман начал рассеиваться, а в районе Варениковской в голубом небе ярко светило солнце. Первые три самолета благополучно приземлились на аэродроме Абинской. А Буханову и сейчас не повезло: перед взлетом он запустил мотор, но развернуться не мог – тормоза не действовали. Механик нечеловеческими усилиями кое-как помог взять направление взлета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103