На участке фронта Быхов – Жлобин, где действовал полк, немцы в нескольких местах форсировали Днепр и большими механизированными колоннами продолжали движение на восток.
К концу 27 июля Вендичанский, Михалева, Борисов, Болдырихин, Емельянов, Кузнецов и другие – всего тринадцать экипажей, возглавляемые капитаном Грабовьюком, прилетели из Харькова. Вечером Грабовьюк, Маслов и Вендичанский получили приказ в эту ночь нанести удар по вражеской колонне, которая подходила к Пропойску с юго-запада.
Как только аэродром накрыла ночная темень, первым взлетел подполковник Мироненко с капитаном Белоусовым. Гул его самолета постепенно растворялся, таял в безмолвном звездном небе, пока совсем не затих.
Фашисты были настолько самоуверенные, что пренебрегли элементарными правилами светомаскировки: с включенными фарами шли машины плотной колонной. Штурман, прильнув к прицелу, в перекрестие неплохо видел цель. В небе спокойно, зенитки молчат, истребителей нет, и на боевом курсе Мироненко точно выдерживает расчетный режим полета.
– Бросаю! – крикнул Белоусов, и в этот миг Мироненко почувствовал, как самолет «вспух», освободившись от бомбового груза.
Разворачиваясь курсом на восток, летчик и штурман видели, как вздыбилась дорога, а на ней в ослепительно ярких огненных вспышках взлетели в ночное небо обломки вражеской техники.
Мироненко возвращался с боевого задания, когда командир 4-й эскадрильи Павел Грабовьюк, а за ним Маслов и Вендичанский вырулили на старт. Им предстояло нанести удар по скоплению вражеских войск в небольшом населенном пункте Зимница, что западнее Пропойска. Ведущим назначен Грабовьюк, штурман у него Гузь. Это опытнейший командир эскадрильи и лучший в полку штурман. По этому экипажу равнялись, по нему сверяли свои действия, а Григорий Гузь был любимцем полка. Многие учились у него не только нелегкому штурманскому искусству, которым он владел в совершенстве, но и житейской мудрости, умению быть задушевным товарищем, принципиальным и справедливым командиром. Григорий Алексеевич никогда не кичился своими успехами, хотя они были общепризнаны: накануне войны он бомбил днем и ночью только на «отлично», являлся снайпером по воздушной стрельбе, безукоризненно выполнял маршрутные полеты. Он всегда стремился свои «тайные успехи» передать товарищам и искренне радовался, если эти «тайны» постигали другие штурманы. Даже для летчиков, таких, как Маслов, Григорий Гузь был человеком, с которого стоило брать пример.
Боевые задания Павел Грабовьюк со штурманом Григорием Алексеевичем всегда выполнял только на «отлично». Вот почему Вендичанский и Маслов были уверены в успехе этого вылета ночью.
Тройка Су-2, возглавляемая Грабовьюком, приближалась к цели. Высота четыреста метров. Справа горел Пропойск. Яркие языки пламени взлетали в темное небо, и это пламя обжигало сердца советских летчиков.
Вот и цель: деревня Зимница забита людьми и техникой. Никакой маскировки. Дымили походные кухни, возле которых стояли очереди солдат, их очень хорошо видно. Очереди освещались лучами включенных фар автомашин. Высота 200 метров. Вероятно, наших самолетов не ждали – в воздухе спокойно. Все три бомбардировщика одновременно сбросили АО-25 АО-25 – авиационно-осколочные бомбы весом 25 кг.

на это скопище.
Но как только отошли от цели, сразу ударили зенитки. Огненные пунктиры крупнокалиберных пулеметов и МЗА МЗА – малокалиберная зенитная артиллерия.

расписали темное небо. Снаряды, как шальные, проносятся рядом с самолетами. Гаснут все бортовые огни. Грабовьюк делает резкий отворот от пулеметных трасс, экипажи разомкнулись и сразу потеряли из виду друг друга. Новиков дает Маслову курс и время полета на свой аэродром. Через несколько минут штурман увидел сзади чей-то самолет и сразу приготовился к бою. Но он не зашел в хвост, а пролетел левее. Огонь от выхлопных патрубков осветил его правую сторону, и Новиков опознал, что это Су-2. Да еще на фюзеляже блеснула цифра «10».
– Тима, смотри, это Грабовьюк! – крикнул Новиков по СПУ. Маслов утвердительно кивнул головой. Из-за неисправности СПУ Маслов мог только слушать. Он уже и сам определил, что это самолет командира, и сразу «прилип» к нему на своем месте справа.
Но Грабовьюк идет явно не тем курсом, что надо. Об этом Новиков сообщил Маслову, однако тот молчит и по-прежнему идет рядом с командиром.
– Курс не тот, понял? – спрашивает Новиков.
Маслов кивает головой: «Понял».
– Выходи вперед и иди ведущим! – настаивает Новиков.
«Нет», – крутит головой Маслов.
– Мы идем неправильно! Стань ведущим и бери прежний курс! – со злостью снова кричит Новиков, а сам думает: «Что с ним происходит? Как будто там и штурмана нет в кабине. Куда же Гузь смотрит?»
Маслов снова крутит головой: «Нет!»
Так они вышли на Унечу. Затемненный город ощетинился мощным зенитным огнем. Новиков дает сигнал «Я свой» – выпускает две зеленые ракеты, но наши зенитки бьют по-прежнему. Маслов гасит бортовые огни, пытается уйти от зениток и теряет из виду самолет Грабовьюка. Пролетели еще несколько минут, и он подает штурману записку: «Кончается горючее!»
– Что будем делать, прыгать? – спрашивает Новиков.
Маслов отрицательно покрутил головой.
– Садимся?
Кивает: «Да!»
Новиков начал стрелять ракетами, освещая землю, чтобы найти подходящую площадку. При очередном выстреле ракета осветила ровное поле. Тимофей готовится к посадке, Новиков продолжает стрельбу из ракетницы. Перед приземлением они увидели в нескольких километрах справа большой взрыв, Маслов, как всегда, и в этих условиях сел мастерски, но, конечно же, не на колеса, а на «живот».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103