– Вам незачем раскрывать мне ваши торговые секреты, – кратко ответил Джим.
Эспиноса не понравился ему с первого взгляда, и он не слишком старался скрыть свою неприязнь. Высокий широкоплечий каталонец с лоснящимися черными волосами, сверкающими темными глазами, румяным лицом, лихо закрученными усами и поблескивающими на пальцах кольцами выглядел чересчур броско.
– Мистер Фробишер прибыл из Лондона повидаться со мной совсем по другому делу, – вмешалась Бетти.
– Вот как? – не без вызова отозвался Эспиноса.
– Да. – Бетти протянула ему руку, которую он неохотно поднес к губам.
– Увидимся, когда вы вернетесь, – сказала Бетти, направляясь к двери.
– Еще неизвестно, уеду ли я, мадемуазель Бетти. – Отвесив Джиму церемонный поклон, он вышел из комнаты.
Бетти посмотрела ему вслед и перевела взгляд на Джима, словно сравнивая их друг с другом. Потом она улыбнулась, и Джим понял, что сравнение закончилось в его пользу.
– Похоже, ваш гость доставил вам очередные хлопоты, – заметил он, – но такого рода, какого вам уже много лет следовало ожидать.
Они подошли к одному из боковых окон, выходящих во двор, и Бетти села на подоконник.
– Я должна быть ему благодарна, – сказала она, – так как он заставил меня смеяться. По-моему, прошли годы с тех пор, как я смеялась в последний раз. – Бетти посмотрела в окно, и ее глаза внезапно наполнились слезами.
– Пожалуйста, не плачьте! – испуганно воскликнул Джим.
На дрожащих губах девушки вновь мелькнула улыбка.
– Не буду, – ответила она.
– Я так обрадовался, услышав ваш смех, – продолжал Джим, – после вашей отчаянной телеграммы моему партнеру и прежде чем я сообщил вам хорошие новости.
Бетти вскинула голову:
– Хорошие новости?
Джим Фробишер в очередной раз достал из продолговатого конверта два письма Ваберского и протянул их Бетти.
– Прочтите и обратите внимание на даты.
Бетти посмотрела на почерк.
– От мосье Бориса! – воскликнула она и погрузилась в чтение. В коротком черном платье, с вытянутыми вперед ногами в черных шелковых чулках девушка казалась Биллу едва окончившей школу. Тем не менее она быстро оценила важность писем. – Я всегда знала, что мосье Борису нужны только деньги. Когда прочитали завещание моей тети, по которому все доставалось мне, я решила проконсультироваться с вами, чтобы как-то его обеспечить.
– Вы не обязаны это делать, – возразил Джим. – Ваберский фактически вам не родственник. Он всего лишь женился на сестре миссис Харлоу.
– Знаю, – улыбнулась Бетти. – Он всегда сердился, что я называю его «мосье Борис», а не «дядя». Но я все равно хотела что-нибудь для него сделать. Только он не дал мне времени. Он с самого начала стал мне угрожать, а я ненавижу угрозы.
– Я тоже.
Бетти снова взглянула на письма.
– Полагаю, мосье Борис написал это, когда я от него отмахнулась. А потом он выдвинул против меня это ужасное обвинение, так что предложить ему какое-то соглашение означало бы признать свою вину.
– Вы правы, – согласился Джим.
До этого момента в голове у него таилось подозрение, что девушка слишком сурово обошлась с Борисом Ваберским. Конечно, он был паразитом и нахлебником, не имеющим права на что-либо претендовать, но, с другой стороны, Ваберский не имел средств к существованию, а миссис Харлоу, от которой Бетти унаследовала свое состояние, соглашалась терпеть и содержать его. Однако искренность девушки стерла это темное пятнышко.
– В таком случае все в порядке. – Со вздохом облегчения Бетти вернула письма Джиму. – Но сначала я очень испугалась, – призналась она. – Меня вызвали к магистрату, но я испугалась не вопросов, а его самого. Очевидно, он обязан выглядеть суровым, но мне казалось, что если человек выглядит суровым до такой степени, то у него нет мозгов и он пытается это скрыть. А безмозглые люди всегда опасны, не так ли?
– Пожалуй.
– Он запретил мне пользоваться автомобилем, словно боялся, что я сбегу. А в довершение всего, выйдя из Дворца правосудия, я встретила друзей, которые сообщили мне целый перечень осужденных, чью невиновность удалось доказать, только когда уже было слишком поздно.
– Ничего себе друзья! – воскликнул Джим.
– Такие друзья есть у каждого, – философски заметила Бетти. – Хотя мои оказались особенно одиозными. Они обсуждали, как нечто само собой разумеющееся, что я должна нанять лучшего адвоката, так как миссис Харлоу меня официально удочерила и мне могут предъявить обвинение в матереубийстве. В этом случае на помилование нечего рассчитывать – меня бы отправили на гильотину босиком и с черной вуалью на лице. – Увидев ужас и негодование на лице Джима Фробишера, она протянула ему руку. – В провинции злоба не знает пределов, хотя… – Бетти подняла стройную ножку в лакированной туфельке и задумчиво на нее посмотрела, – я не думаю, чтобы при таких обстоятельствах меня беспокоило, есть ли у меня на ногах мои лучшие чулки и туфли или нет.
– В жизни не слышал ничего более мерзкого! – проворчал Джим.
– Как вы можете себе представить, – продолжала Бетти, – я вернулась домой в довольно взвинченном состоянии и отправила эту глупую паническую телеграмму. Когда я пришла в себя, то хотела ее отозвать, но было уже поздно. Телеграмма… – Внезапно она оборвала фразу. – Кто это?
До сих пор Бетти говорила спокойно и неторопливо, почти юмористически оценивая причины своих страхов. Теперь же вопрос прозвучал быстро и тревожно.
Массивный широкоплечий мужчина шел по улице вдоль ограды и внезапно свернул во двор, почти скрывшись под веерообразным стеклом портика.
– Это Ано, – ответил Джим, и Бетти вскочила, как подброшенная пружиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78