– Да, да. Все правильно, – сказал Ано. – Дальше, дружище.
– Застекленная дверь тоже была распахнута, и за нею зиял черный провал комнаты, – продолжал Перрише. – Я подкрался к окну и посветил фонарем. Окно находилось в нише, с обеих сторон пиши были шторы, и, хотя они не были задернуты, я видел только кусочек помещения. Стараясь не истоптать траву под окном, я осторожно влез в него. При свете фонаря я увидел перевернутый стул посреди комнаты, а справа, у среднего из трех окон, скорчившись, лежала женщина. Это была мадам Довре. Она была одета по-уличному. На туфлях была грязь, как будто она шла по земле после дождя. Вы, вероятно, помните, что между шестью и восемью дважды шел проливной дождь.
– Да, – кивнул Ано.
– Она была мертва, это было понятно сразу. Лицо почернело и опухло, на шее веревка, она так глубоко врезалась в кожу, что поначалу я ее не заметил. Ведь мадам Довре была дамой увесистой.
– Что потом? – спросил Ано.
– Я пошел в холл к телефону и позвонил в полицию. Потом я потихонечку поднялся наверх и пооткрывал все двери. Ничего примечательного не нашел. Потом наконец добрался до комнаты под крышей, до той самой, где горел свет. Там я обнаружил Элен Вокье, горничную, она, связанная, лежала на кровати.
Компания из четырех мужчин подошла к повороту. В нескольких шагах от них толпилась горстка людей; вход на виллу охранял патрульный сержант.
– Вот мы и пришли, – сказал Ано.
Они поглядели наверх; из углового окна на втором этаже высунулась голова и снова скрылась.
– Это мосье Беснар, комиссар полиции Экса, – объяснил Перрише.
– А выглядывал он из окна той комнаты, где горел свет в ваш первый обход? В половине десятого?
– Да, мосье, это то самое окно.
Они остановились у ворот. Перрише поговорил с сержантом, и тот их пропустил. Компания вошла в сад, окружавший виллу.

Глава 4
На вилле

По дорожке, обсаженной деревьями и кустами, они обогнули дом, и им навстречу двинулся невысокий бородач с военной выправкой. Тот, который только что выглядывал из окна, – комиссар полиции Луи Беснар.
– Значит, вы все-таки решили нам помочь, мосье Ано! – воскликнул он, протягивая руки. – Мы не претендуем на первенство в расследовании и готовы всецело вам подчиниться и довериться вашему мнению. Все, чего мы хотим, – это найти убийц. Мой бог, какое изуверство! И чтобы такая юная особа решилась на подобное преступление – непостижимо!
– Я смотрю, у вас уже есть твердое мнение относительно этой особы! – отрывисто сказал Ано.
– Осмотрите виллу и сами убедитесь; не уверен, что вам удастся сделать другие выводы, – комиссар махнул рукой в сторону дома, потом вдруг воскликнул что-то невнятное и весь подобрался.
Из-за поворота вышел и не спеша двинулся к ним высокий, сухощавый мужчина лет сорока пяти, в просторном плаще и высоком шелковом цилиндре. У него была мягкая курчавая бородка, как у человека, щек которого никогда не касалось лезвие бритвы, узкое лицо, светло-серые глаза и чуть выпуклый лоб.
– Это и есть следователь? – спросил Ано.
– Да; мосье Флерио, – шепотом ответил Луи Беснар.
Флерио, погруженный в собственные думы, заметил их группу, только когда Беснар шагнул ему навстречу и под его ногами захрустел гравий.
– Это мосье Ано, он из Сюртэ, из Парижа, – сказал Луи Беснар.
Флерио радушно поклонился.
– Рад вас приветствовать, мосье Ано. Мы ничего не трогали; как только мне сообщили, что вы изъявили желание помочь, я отдал приказ оставить все, как есть. Я думаю, что ваш опыт позволит вам увидеть то, что мы наверняка бы не заметили.
Ано поклонился в ответ.
– Я постараюсь, мосье Флерио, больше ничего не могу пока обещать.
– Но кто эти господа? – Флерио, словно очнувшись, заметил стоящих рядом Гарри Ветермила и Рикардо.
– Это мои друзья, – ответил Ано. – Если вы не возражаете. Они могли бы нам помочь, если вы, конечно, не против. Мистер Ветермил, между прочим, был знаком с Селией Харланд.
– А-а! – В глазах следователя появилась настороженность. – Вы можете что-нибудь о ней рассказать?
– Я с удовольствием расскажу все, что знаю, – ответил Гарри Ветермил.
В светлых глазах Флерио вспыхнуло холодное яркое пламя. Он сделал шаг вперед. Черты узкого лица обозначились еще более резко. Мистеру Рикардо показалось, что на какой-то миг Флерио перестал быть просто вежливым объективным следователем, за маской «официального лица» вдруг обнаружился страшный лик фанатика.
– Она еврейка, эта Селия Харланд? – громко выпалил он.
– Нет, мосье Флерио. Я не отношусь к этому народу с предубеждением, и у меня много друзей среди евреев, но Селия Харланд – не еврейка.
– А-а! – протянул Флерио; в его голосе мелькнуло разочарование и недоверие. – Ну ладно, докладывайте мне, как идут дела. – И он ушел, не сделав больше ни единого замечания и не задавая вопросов.
Четверо мужчин проводили его взглядом; когда он отошел достаточно далеко, Беснар, виновато разведя руками, обернулся к Ано.
– Он хороший следователь, мосье Ано, поверьте… Умный, изобретательный, вдумчивый, но у него есть свой пунктик, как у всякого из нас. Ему повсюду мерещатся козни Дрейфуса. Дрейфус Альфред (1859–1935) – офицер Генерального штаба Франции, был обвинен в 1894 году в продаже секретных документов Германии и приговорен к пожизненной каторге. Впоследствии выяснилось, что обвинение было несправедливым, а решение военного трибунала – предвзятым

Это дело не выходит у него из головы. Как бы ничтожна ни была убитая женщина, он должен найти у нее письма, обличающие очередного Дрейфуса. Но вы же знаете, таких людей тысячи – простые добрые обыватели, которые во всех преступлениях всегда готовы обвинить еврея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63