– Он усмехнулся. – С одной стороны, конечно, в чем-то она и права. Но с другой – это же… – он замолчал, пожал плечами и, смущенно улыбаясь, сел на свое место.
– Послушай, Николай, ты ближе, подбрось пару поленьев в камин, – попросил Паскевич, – вечера что-то стали холодные.
– Пора, осень ведь, – заметил Борис Иванович. – А, действительно, похолодало. – Он поежился. – Скоро пора будет доставать зимнюю одежду. То-то девчата обрадуются шубкам.
– Им сейчас не шубки надобны, а кое-что другое, потеплее! – отпустил шутку Юрий.
– М-да! – глубокомысленно произнес Борис Иванович. – Жизнь есть жизнь. От нее никуда не денешься!
– Да что тут долго думать! – снова вскочил Паскевич. – Все решается довольно просто! Надо разделить женщин между мужчинами поровну и дело с концом!
– А может быть не поровну, а по потребности? – съязвил Алексей.
– Можно и по потребностям! А что? – Сашка высокомерно оглядел присутствующих.
– Интересно, какие же у тебя потребности? – Наталья насмешливо посмотрела на мужа. Тот сразу скис и сел на место.
– Я думаю, – продолжала Наталья, – коль скоро мы создали комиссию, то давайте не обсуждать этот вопрос до ее выводов.
– Что комиссия? – недовольно вдруг заговорил Николай. – Вам не кажется, что мы просто сняли с себя ответственность?
– Так демократия – это, прежде всего, разделение ответственности, – сказал я. – Мы и впредь будем придерживаться такого принципа. Во всех важных делах. Если нам это удастся, то мы, когда придет время, можем спокойно уйти с чувством исполненного долга.
Меня прервал осторожный стук в дверь.
– Войдите!
Дверь открылась и на пороге появилась Светка, сопровождаемая тремя другими членами Трибуната.
– У вас здесь совещание? – не то вопросительно, не то утвердительно произнесла она. – Мы, как члены Трибуната, хотим присутствовать на ваших совещаниях, если, – она запнулась, – если вы не возражаете?
Она остановилась, еще не решаясь войти в комнату. Остальные стояли за нею. Лицо каждого из них выражало один и тот же вопрос, видимо, сильно их волнующий. На лице Оксаны была написана решительность, двое же ребят были крайне смущены. Скорее всего девушки уговорили их идти к нам.
– Входите, конечно! Это ваше законное право! – я посторонился, давая пройти членам Трибуната. – Садитесь ближе. От имени всех здесь присутствующих я приношу вам извинения, что не поставили вас в известность о совещании!
Мы переглянулись с Алексеем. Демократия начинала действовать! «Вот первый ответ на твои возражения, Виктор! – мысленно обратился я к своему идеологическому противнику. Люди не хотят быть „винтиками“, не хотят по своей природе. „Винтиками“ делаете их вы! Что надо сделать, чтобы навсегда, на все грядущие поколения вытравить в людях чувство „маленького человека“? Это даже хорошо, что Светлана настроена оппозиционно. Сейчас не столь важно, чего она добивается и каковы ее взгляды. Важно то, что она может свободно их защищать. Цели и взгляды будут меняться, но останется свобода их изложения и эта свобода будет воспитывать терпимость к инакомыслию. Ибо без инакомыслия невозможна демократия, а, следовательно, невозможно сохранить цивилизацию».
Мы поговорили еще час, обсуждая текущие дела, и разошлись по домам.
– Так, джин выпущен из бутылки! – сказал на прощание Алексей.
– Это добрый джин, Алеша! – ответил я. – Надо только, чтобы никто не смог его снова загнать в бутылку.
– А помните тот мост через Буг? – спросил он, казалось, вне всякой связи с предыдущим.
– Помню, конечно.
– Я чертовски рад, что половина проезжей части была загромождена разбитыми машинами!
– Я тоже!


Глава XII
ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!


Вторая зима выдалась лютой. Снег выпал еще в конце ноября, укрыв надежно поля. Мы могли не опасаться за озимые. Толщина льда в озере уже в конце декабря достигала сантиметров шестидесяти. Чтобы избежать замора рыбы, мы прорубили множество прорубей и регулярно разбивали замерзавшие за ночь полыньи.
Еще летом мы изготовили несколько саней, которые теперь очень пригодились. В январе на нашу молочную ферму вновь напали собаки. Мы потеряли трех бычков и одну телку. Пришлось возобновить патрулирование.
Ребята за лето подросли, возмужали. Многие из них «поженились». Слово «поженились» я беру в кавычки, так как комиссия наша так и не пришла к какому-то конкретному выводу и бесславно прекратила существование. «Семьи» стали образовываться спонтанно. Иногда это была парная семья, а иногда в нее входили две-три женщины. Это стало настолько привычным, что даже Борис Иванович смирился.
Последняя бурная дискуссия произошла у него с «лидером оппозиции», т. е. со Светкой, в конце декабря на одном из совещаний.
– Я понимаю! – заявила Светка, когда Борис Иванович неодобрительно отозвался о таких «множественных», как он выразился, семьях. – Вы все здесь воспитанные люди и воспитание не позволяет вам называть вещи своими именами. Но не кажется ли вам, что вы хотите принести в жертву своему воспитанию нечто более существенное? Возможно, судьбу всей нашей общины. Подумайте об этом, воспитанные люди! Вы хотите сохранить этические и моральные ценности прошлой цивилизации. Но как вы можете забывать при этом, что самой большой ценностью является жизнь и все другие остаются ими до тех пор, пока не входят в противоречие с ней!
– Но драки?!
Дело в том, что Светка добилась своего и вошла теперь уже полуофициально в семью шофера Васи. Между нею и Клавой иногда возникали «разногласия» и сейчас их последствия были запечатлены на лице Светланы в виде двух глубоких царапин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136