– Ну вот что. – Командир отряда решительно встал. – Мы не можем и дальше ползти, как улитки. Надо разделиться. Бернар, как самый здоровый и шустрый, поедет со мной, а ты, Ринальди, останешься с ранеными... И никаких возражений. Так всем будет лучше.

Шпили собора и архиепископского дворца тонули в утреннем тумане. Зальцах нес свои холодные воды вдоль ухоженных полей. Пан Сигизмунд, Антонио и профессор Бендетто на минуту остановились, оглянувшись на город.
– Видит бог, мы сделали все, что смогли, – выдохнул профессор.
– Это я сорвал им обряд, пристрелив упыря-инквизитора. – Силезец любовно погладил рукоять пистолета.
– Если бы я не похитил ребенка... – снова вспылил Антонио.
Бендетто Кастелли лишь понимающе улыбнулся. К чему спорить? Каждый из них сделал все, что считал нужным. Даже этот музыкант, Конрад, пробравшись в собор, что-то расстроил в церковном органе, сорвав им литургию. Глядя со своей колокольни, каждый из них мог считать, что именно он предотвратил Пришествие... Жаль, что Карл Готторн так и не появился. Но ждать его слишком опасно. За жизнь кардинала будут мстить, и Зальцбург теперь уже не самое спокойное место.
На перекрестке они разделились – Антонио и Бендетто двинулись на юг, а пан Сигизмунд со слугами и Тереза с двумя своими малютками – на север. Утро двадцать первого октября обещало быть солнечным.
Конрад тоже собирался домой, в Дрезден. Ранним утром, собрав свои пожитки и расплатившись с приютившим его домовладельцем, музыкант вышел на улицу.
«Церковный орган теперь не сможет играть очень долго – пока Себастьян не найдет неполадку... Цели своей я достиг. Они не смогут и не посмеют больше призывать Сатану. А Себастьяну придется перебирать все три мануала, если, конечно, я не подскажу ему, в чем дело... Надо зайти, попрощаться. В конце концов, он тоже органист, хоть и знает меньше меня. Однако чувствует музыку, и... негоже бросать в беде своего собрата. Намекну ему, в чем дело. А то ведь эти церковники отыграются на нем...»
У двери в дом Себастьяна стояли два гвардейца. Входная дверь была приоткрыта, и изнутри доносились крики. Сердце Конрада, испуганно трепыхнувшись, словно куда-то упало. Он прошел мимо, не решившись даже поинтересоваться, что происходит. Дойдя до поворота, свернул и из-за угла дома стал наблюдать за дверью. В скором времени крики прекратились, и из дверей вышел офицер гвардии в сопровождении двух солдат, несших в руках пакеты и свертки.
– Вор! Грабитель и подлец! – раздался женский голос из раскрывшегося вдруг окна. – Ты за это ответишь!
Обернувшись к стоящим у двери охранникам, офицер небрежно махнул рукой:
– Передайте внутренней страже, пусть проследят, чтобы еретичка не подходила больше к окнам. Если подобное, – он ткнул пальцем в направлении высунувшейся из окна растрепанной женской головы, – повторится, я лишу их недельного жалованья.
Женщина только открыла рот, чтобы обрушить на офицера новый поток проклятий, но кто-то, схватив сзади за волосы, уволок ее от окна и с силой захлопнул оконные створки.

Глава 23

– Так что же нам теперь делать? – Это был первый вопрос, который задал собравшимся в архиепископской приемной прелатам Джузеппе Орсини, иезуит, духовник Великого Инквизитора Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны.
– Выжечь! Выжечь эту заразу каленым железом! У меня в Зальцбурге еретики... – Архиепископ, раскрасневшийся, трясущий щеками и складками двойного подбородка, буквально захлебывался от гнева. – Я их всех уничтожу! Если этот болван, полковник Дальт, не справится с мятежниками собственными силами, я пошлю письмо в Мюнхен, к моему доброму соседу герцогу Максимилиану. Он внемлет моим мольбам, он пришлет сюда людей, истинных львов, ревнителей веры. Пусть огнем и мечом...
– Ваше святейшество! – скорбно взмахнул руками отец Умберто, глава Тирольской инквизиции, тощий старичок с благообразным выражением лица. – Кардинала уже не вернуть, а ту жалкую горстку еретиков, что осмелилась напасть на него, скоро поймают. Не торопитесь с репрессиями...
– Нет! Мы не можем простить им этого зверства. Посягнуть на кардинала... – взмахнул руками ректор Гильдес. – Все посягнувшие на установленную Господом законную власть должны быть уничтожены.
– А что говорит возница?
– Его уже допросили с пристрастием. Он сознался во всем. – Адальберто, председатель Зальцбургского трибунала инквизиции, скорбно поджал губы. – Это заговор. Замешаны многие видные люди города. Кардинала заманили в ловушку и расстреляли из мушкетов. Перебиты и все охранявшие его гвардейцы.
– Но почему отец Джеронимо погиб, а возница жив? – с негодованием взмахнул руками глава Германской ассистенции ордена иезуитов, худощавый блондин Якоб Верт.
– Мы занимаемся этим вопросом... – Адальберто скорбно опустил очи долу. – Вы можете пройти со мной в пыточную камеру и лично удостовериться в усердии слуг Христовых. Возницу допрашивают в присутствии нотариуса и адвоката, применяя пока только дыбу, плети и прижигание, и он непрестанно дает новые показания. Однако понадобится время, чтобы отличить в его словах вымысел от лжи: сличить его прежние показания с новыми и с показаниями свидетелей...
– Мы отвлеклись на обсуждение второстепенных вопросов, братья! – возвысил голос Джузеппе Орсини. – Оставим судьбу возницы и убийц кардинала Джеронимо на усмотрение местного трибунала. Конечно же, уважаемый архиепископ волен в своих владениях принимать любые меры, какие он сочтет необходимым. Мы можем лишь помочь ему советом и предостеречь от поспешных решений... Но вы забываете, возлюбленные братья мои, что и в эту ночь будет полнолуние, а следовательно, может быть успешно проведен обряд, который сорвался прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111