Кья если и знала что-то про Гитлера, то исключительно из каких-то там упоминаний в песнях, но она вполне его понимала. Подняв посеребренный палец, она пронеслась над каменными плитами Пьяццы и бросила себя в головоломный лабиринт воды и мостов, арок и стен.
Она пребывала в полном неведении, что такое этот город, к чему он и зачем, но чувствовала, что он идеально подходит к месту, им занимаемому, эти камни и эта вода, они точно, без малейшего просвета, складывались в единое таинственное целое.
Самый балдежный шмат софтвера, какой вообще бывает, и тут же пошли вступительные аккорды “Позитронного предчувствия”.
5. Узловые точки
– Клинтон Эмори Холлиан, двадцать пять лет, парикмахер, специалист по суси, музыкальный журналист, статист в порнофильмах, надежный поставщик запрещенных зародышевых тканей троим более эндоморфным членам группы “Дьюкс оф Ньюк'Ем”, чья песня “Дитя войны в Заливе” стояла восемнадцатой в чарте “Биллборда”, поминутно крутилась на “Аи лав Америка” и успела уже вызвать ряд дипломатических протестов со стороны исламских государств.
На лице Кэти Торранс появилось нечто вроде удовлетворения.
– Так что там с этими зародышевыми тканями?
– В общем-то, – сказал Лэйни, кладя очки рядом с компьютером, – мне кажется, что это может быть самым сильным моментом.
– Почему?
– Культуры непременно должны быть иракскими. Мужики особо на этом настаивают. Не хотят себе вкалывать ничего другого.
– Я беру вас на работу.
– Так сразу?
– Вам бы следовало еще сопоставить звонки в “Вентуру” со счетами за парковку и из этого гаража в “Беверли-центре”. Хотя эту расхожую шуточку насчет “Деток войны в Заливе” все равно было бы трудно просмотреть.
– Секунду, секунду, – прервал ее Лэйни. – Вы что, все уже знали?
– И поставили уже в эфир, на ближайшую среду. Гвоздь программы. – Она выключила компьютер, даже не позаботившись убрать с экрана разретушированный подбородок Клинта Хиллмана. – Но сейчас, Лэйни, я получила возможность посмотреть на вас в деле. Вы настоящий. Я почти уже готова поверить, что во всей этой срани насчет узловых точек что-то есть. Некоторые из ваших шагов не имели ровно никакого логического смысла, и все же я сейчас собственными глазами видела, как вы точно вышли на материал, до которого три квалифицированных исследователя докапывались месяц с лишком. У вас это заняло менее получаса.
– Не все здесь было законно, – заметил Лэйни. – Вы имеете выход на разделы “Дейтамерики”, закрытые для частных пользователей.
– А вы знаете, Лэйни, что такое подписка о неразглашении?
Ямадзаки поднял голову от ноутбука.
– Прекрасно, – кивнул он, обращаясь, похоже, к Блэкуэллу. – Да, прекрасно.
Блэкуэлл чуть сдвинул свою тушу; углеродно-волоконный каркас стула жалобно скрипнул.
– Но ведь он недолго там продержался, так ведь?
– Чуть больше шести месяцев, – уточнил Лэйни.
Шесть месяцев могут быть и очень длинным сроком, например в “Слитскане”.
Он использовал большую часть своей первой месячной зарплаты на съем микрохолостяцкой квартиры в Санта-Монике, на Бродвей-авеню. Он обзавелся рубашками, более, как ему казалось, похожими на то, что носят они, в “Слитскане”, а те, малайские, разжаловал в пижамы. Он купил дорогие солнечные очки и настрого запретил себе показываться на люди даже с одним-единственным фломастером, торчащим из нагрудного кармана.
В атмосфере “Слитскана” царила суховатая сдержанность. Лэйни быстро обнаружил, что его коллеги ограничивают внешне выказываемые эмоции весьма узким диапазоном. В полном соответствии со словами Кэти, здесь высоко ценили некий весьма специфический тип юмора, но и он практически никогда не вызывал смеха. Реакция на шутку ограничивалась вскинутыми глазами, кивком, много если тенью улыбки. Здесь ломались – а изредка и строились наново – жизни, рушились – либо переиначивались самым ирреальным, неожиданным образом – карьеры. Потому что деловой специализацией “Слитскана” было ритуальное кровопускание, и кровь, хлеставшая на экраны в его телепрограммах, была драгоценнейшего, сакрального свойства: кровь знаменитостей.
Способность Лэйни выудить ключевые данные из бессмысленных необозримых нагромождений случайной информации заслужила ему завистливое восхищение более опытных исследователей. Он стал любимчиком Кэти и был почти доволен, узнав, что про них уже ходят сплетни.
Реальных оснований для сплетен не было – не считая одного-единственного эпизода в Шерман-0укс, у нее на квартире, да и тот оказался крайне неудачным. Во всяком случае, повторять не захотелось ни ему, ни ей.
Но зато Лэйни день ото дня оттачивал, фокусировал свой талант, или уж как там это назвать. К вящей радости Кэти. Он почти сросся со своими очками и слитскановским выделенным кабелем, мгновенно переносившим его в любую точку унылых просторов “Дейтамерики”. Он шел туда, куда посылала его Кэти. Он искал – и находил – узловые точки.
А ночью, перед тем как уснуть, он начинал иногда смутно подозревать, что где-то, неизвестно где, может быть и большая система, поле с куда большими перспективами. Как знать, может быть, “Дейтамерика” как целое тоже имеет свои узловые точки, инфопровалы, спустившись в которые можно обнаружить иную разновидность истины, иной способ знать и понимать, погребенный под серыми массами информации. Но только если кто-нибудь сумеет задать нужный вопрос. Лэйни не имел ни малейшего представления, что же это должен быть за вопрос, да и существует ли он вообще, но был почти уверен, что в слитскановском SBM такого вопроса не зададут, никогда.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13