Как приехал, так и уедет. Но доход с него был, и возможно, ей еще удастся растрясти его напоследок. Главное, сделать так, чтобы он привязался к ней и жалел о разлуке.
Мик откинулся на мягкие пуховые подушки и заложил безукоризненно ухоженные руки за голову с наимоднейшей, словно только-только из дорогой парикмахерской, прической. Шелковая ночная сорочка, на груди – пена кружев. Всё по первому классу. Теперь он вроде был не прочь и поговорить. Мужчины, они потом любят поговорить – в основном о своих женах.
Но Денди Мик говорил исключительно о политике.
– Так ты ненавидишь их светлостей?
– А почему бы и нет? – отозвалась Сибил. – У меня есть на то причины.
– И то правда, – медленно произнес Мик. Его взгляд, исполненный холодного превосходства, заставил Сибил зябко поежиться.
– Что ты хочешь этим сказать, Мик?
– Я знаю, почему ты ненавидишь правительство. У меня есть твой индекс.
Секундное удивление тут же сменилось страхом. Сибил резко села в постели. Во рту появился противный железный привкус.
– Ты же держишь удостоверение в сумочке, – объяснил Мик. – Я дал твой индекс одному знакомому магистрату []. Он прогнал его через правительственную машину и распечатал твое Боу-стритовское досье []. Тра-та-та – и готово, всего-то и делов. – Он довольно ухмыльнулся. – Так что теперь я все о тебе знаю. Знаю, кто ты такая...
Она попыталась не выказать своего ужаса.
– Ну и кто же я, по-вашему, мистер Рэдли?
– Никакая ты не Сибил Джонс, дорогуша. Ты – Сибил Джерард, дочь Уолтера Джерарда, луддитского агитатора.
Он вторгся в ее тайное прошлое.
Жужжание невидимых механизмов, прядущих нить истории.
Мик наблюдал за ее лицом и улыбался. И Сибил вдруг вспомнила этот взгляд. Точно такой, как тогда в заведении Лорента, когда он впервые высмотрел ее в переполненном танцевальном зале. Алчущий взгляд.
– И давно ты это знаешь? – Голос у нее дрогнул.
– Со второй нашей ночи. Ты же знаешь, что я сопровождаю генерала. Генерал – человек важный, а у всякого важного человека есть враги. Как его секретарь и доверенное лицо, я не имею права рисковать с незнакомыми людьми. – Маленькая, хищная рука Мика легонько тронула ее за плечо. – Ты могла оказаться чьим-нибудь агентом. Мною двигали исключительно деловые соображения. Сибил отпрянула.
– Шпионить за беспомощной девушкой, – выдавила она наконец. – Ну и ублюдок же ты!
Но ругань, похоже, ничуть его не задела – он оставался холодным и жестким, словно судья или лорд.
– Если я и шпионю, девочка, то лишь в своих собственных целях. Я не стукач и не прихвостень властей, чтобы смотреть свысока на революционера, каким был Уолтер Джерард. Как бы там ни называли его теперь наши радикальнейшие лорды, твой отец был героем.
Мик чуть поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Уолтер Джерард – он был моим героем. Я видел его в Манчестере на митинге, он говорил о правах трудящихся. Это было незабываемо – мы глотки надсаживали криком “ура!”. Старые добрые “Адские коты”... – В голосе Мика вдруг прорезались простонародные манчестерские интонации. – Ты слыхала когда про “Адских котов”? В те времена, давно.
– Уличная банда, – пожала плечами Сибил. – Манчестерские хулиганы. Мик нахмурился.
– Мы были братство! Молодежная гильдия! Твой отец хорошо нас знал. Можно сказать, он был нашим вдохновителем.
– Я бы предпочла, чтобы вы не говорили о моем отце, мистер Рэдли.
Мик раздраженно помотал головой.
– Когда я услышал, что его судили и повесили... – (слова, от которых всегда леденело ее сердце) – ...мы с ребятами похватали факелы и ломы и буквально взбесились, пошли все крушить... Во славу Неда Лудда [], девочка! Сколько ж это лет прошло... – Он потрогал свою кружевную грудь. – Я редко рассказываю эту историю. У машин правительства долгая память.
Теперь все стало понятно – и щедрость Мика, и его сладкие речи, и загадочные намеки о тайных планах и лучшей участи, о крапленых картах и тузах в рукаве. Он дергал ее за ниточки, превращая в свою марионетку. Для человека вроде Мика дочь Уолтера Джерарда – заманчивая добыча.
Сибил откинула одеяло и встала. Зябко ступая по ледяным половицам, перебежала в рубашке к стулу и начала торопливо рыться в груде одежды. Накидка с оборками. Жакетка. Огромная клетка кринолина. Белая кираса корсета.
– Возвращайся в постель, замерзнешь, – лениво окликнул ее Мик. – Не психуй. – Он покачал головой. – Все не так, как ты думаешь, Сибил.
Упорно не оборачиваясь, она продолжала сражаться с корсетом возле окна, где сквозь обмерзшее стекло сочился с улицы свет газового фонаря. Быстрым привычным движением накрепко затянула ленты.
– А если даже и так, – задумчиво продолжал, наблюдая за ней, Мик, – то лишь в небольшой степени.
На другой стороне улицы из только что распахнувшихся дверей оперы выходят господа в черных долгополых пальто и цилиндрах. Лошади в попонах бьют копытами об асфальт и встряхивают от холода гривами. Сверкающий кузов парового экипажа, принадлежащего, надо думать, какому-то лорду, все еще хранит следы чистого загородного снега. В толпе работают проститутки. Бедные девочки, холод на улице собачий, и легко ли отыскать в такую холодную ночь доброе лицо среди всех этих крахмальных рубашек и бриллиантовых запонок. Сибил повернулась к Мику, растерянная, рассерженная, испуганная.
– Кому ты обо мне рассказал?
– Ни единой душе, – ответил Мик, – ни даже моему другу генералу. Я не собираюсь доносить на тебя. Никто еще не обвинял Мика Рэдли в болтливости. Так что возвращайся в постель.
– Не вернусь. – Сибил выпрямилась, ее босые ноги едва не примерзали к полу. – Сибил Джонс – она могла делить с тобой постель, но дочь Уолтера Джерарда – личность значительная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25