Этого добра я могу получить где угодно и в любом количестве. Ты нужна мне совсем для другого. Мне нужны толковая голова, решительность и бесстрашие, как у Уолтера Джерарда. Ты будешь моей ученицей, я – твоим учителем, и отношения у нас будут соответствующие. Ты будешь верной, послушной и правдивой, и чтобы никаких уверток, никакого нахальства. Я же обучу тебя ремеслу и буду о тебе заботиться – моя доброта и щедрость в оплату твоей честности и верности. Все ясно?
– Да, Мик.
– Так что, заключаем контракт?
– Да, Мик, – улыбнулась Сибил.
– Вот и прекрасно. Тогда встань на колени, сложи вот так руки, – он сложил ладони, как для молитвы, – и принеси следующую клятву. Что ты, Сибил Джерард, клянешься святыми и ангелами, силами, господствами и престолами, серафимами, херувимами и всевидящим оком Господним повиноваться Майклу Рэдли и служить ему верно, и да поможет тебе Бог! Клянешься?
– А это что, обязательно нужно? – ужаснулась Сибил.
– Да.
– Но разве это не тяжкий грех – давать подобную клятву человеку, который... Я хотела сказать... Мы не в святом браке...
– То брачный обет, – нетерпеливо оборвал ее Мик, – а это клятва ученика.
Деваться было некуда. Подобрав юбки, Сибил опустилась коленями на холодный шершавый камень.
– Клянешься?
– Клянусь, и да поможет мне Бог.
– Да не дрожи ты так, – сказал Мик, помогая ей подняться на ноги, – это еще очень мягкая, женская клятва по сравнению с тем, что бывает. Пусть она поможет тебе отринуть все сомнения и вероломство. А теперь на, возьми, – он протянул ей оплывающую свечу, – и найди этого пропойцу распорядителя. Скажи ему, чтобы разогревали котлы.
* * *
Ужинали они на Хеймаркете, неподалеку от “Танцевальной академии Лорента”, в заведении “Аргайл Румз”. Кроме общего зала, были там и отдельные номера, где беспутные гости могли при желании провести всю ночь.
Ну а Мику, недоумевала Сибил, ему-то зачем этот отдельный кабинет? Мик определенно не боялся появляться с ней на публике. Однако не успели они покончить с бараниной, как слуга впустил невысокого плотного джентльмена с напомаженными волосами и золотой цепочкой на щегольской бархатной жилетке. Он был весь круглый и мягкий, как плюшевая игрушка.
– Привет, Корни, – кивнул Мик, не обеспокоившись даже отложить нож и вилку.
– Привет, Мик, – отозвался незнакомец с неопределенным акцентом актера или провинциала, долгое время прослужившего у городских господ. – Говорят, я тебе нужен.
– Верно говорят, Корни.
Мик не предложил своему гостю сесть, даже не представил его Сибил, и та поневоле чувствовала себя крайне неловко.
– Роль короткая, так что ты все в минуту выучишь. – Мик достал из кармана конверт и протянул его плюшевому джентльмену. – Твои реплики, ключевые слова и аванс. “Гаррик”, в субботу вечером.
– Много воды утекло с тех пор, как я играл в “Гаррике”, Мик, – невесело улыбнулся Корни; он подмигнул Сибил и удалился, не прощаясь.
– Кто это был, Мик? – поинтересовалась Сибил. Мик вернулся к жаркому и теперь поливал его мятным соусом из оловянного соусника.
– Актер на выходных ролях, – сказал Мик. – Он будет подыгрывать тебе в “Гаррике” во время речи Хьюстона.
– Подыгрывать? Мне? – изумилась Сибил.
– Не забывай, что ты начинающая авантюристка. Со временем тебе придется играть самые разные роли. Политическая речь всегда выигрывает, если ее немного оживить.
– Оживить?
– Не бери в голову. – Он утратил всякий интерес к баранине и отодвинул тарелку. – Для репетиций времени хватит и завтра. Я хочу кое-что тебе показать.
Мик встал от стола, подошел к двери и тщательно закрыл ее на засов. Вернувшись, он поднял с полу парусиновый саквояж и водрузил его на чистую, пусть и многажды штопанную скатерть с характерным узором ромбиками.
Сибил давно уже поглядывала на этот саквояж. И даже не потому, что Мик весь день таскал его с собой: сперва из “Гаррика” – к печатнику, где нужно было перепроверить рекламные листовки лекции Хьюстона, а потом сюда, в “Аргайл Румз”; нет, скорее потому, что это была такая дешевка, совсем не похожая на все те модные штучки, которыми так он гордился. Зачем Денди Мику таскать с собой такую сумку, когда он может себе позволить что-нибудь роскошное от “Аарона”, с никелированными застежками, из шелка в “клетку Ады”? И она знала, что в черной сумке уже не лежит материал для лекции, те колоды Мик аккуратно завернул в “Тайме” и спрятал за сценическим зеркалом.
Мик расстегнул дрянные жестяные замки, открыл сумку и осторожно вынул длинный узкий ящичек из полированного розового дерева с начищенными латунными уголками. В первый момент Сибил подумала, не подзорная ли там труба – она видела похожие футляры на Оксфорд-стрит в витрине одной оптической фирмы. Мик буквально дрожал над этим ящичком, и выглядело это довольно забавно – сейчас он был похож на католика, которого призвали перезахоронить папский прах. Охваченная внезапным порывом детского любопытства, она напрочь забыла и человека по имени Корни и странные слова Мика о том, что ей предстоит играть на пару с этим человеком в “Гаррике”. Мик со своим таинственным ящиком удивительно напоминал фокусника, Сибил ничуть бы не удивилась, если бы он оттянул манжеты: смотрите, ничего тут нет, и тут тоже ничего.
Мик откинул крошечные медные крючки, а затем сделал театральную паузу.
Сибил затаила дыхание. А может, это подарок? Какой-нибудь знак ее нового положения? Дабы тайно отметить ее как начинающую авантюристку?
Мик поднял крышку розового дерева с острыми латунными уголками.
Ящик был полон игральных карт. Набит ими от и до – не меньше двадцати колод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25