кому свитер, кому шерстяные носки, кому ковбойка… Наступил рассвет – холодный и мутный. Спать не хотелось. Да и негде было спать. Есть не хотелось. Да и нечего было.
Чайку бы горячего! Да где его взять: ни чая, ни кипятка.
Мы без посуды.
Темная широкая река несла стволы деревьев, сор. Показалась лысая макушка острова. Наводнение длилось недолго.
Так получилось, что мы на собственном опыте испытали нрав реки Утук. Ничего хорошего в этом не было. Наша обязанность – заранее знать о подобных явлениях природы, предвидеть их, уметь теоретически предсказывать природные катастрофы. Именно такова цель инженерно-геологических и географических исследований.
Нам довелось убедиться воочию, как опасно быть непредусмотрительными. Бывает, во время работы приходится рисковать. Но не просто так, а с пользой для дела. На этот раз риск был велик, неприятностей и тягот много, а результата – научного и практического – никакого. Мы даже не можем точно узнать, почему произошло наводнение.
Возможно, этот потоп был вызван прорывом горного озера. В верховьях реки Утук и ее притоков есть несколько округлых озер – на месте бывших вулканических кратеров. Может быть, виноваты грязевые потоки.
А я вспомнил, что нечто подобное уже испытал на себе двадцать лет назад на Чукотке. Тогда я и коллектор отправились в маршрут, перешли речку вброд (вода была ниже колен) и весь день работали. Вернувшись к реке, увидели, что она вздулась, стала полноводной и бурной.
Мы попытались перейти ее. Меня снесло, и я едва выбрался на островок. Там мы вдвоем и остались. Дальше начиналась бурная протока. Вода в реке поднималась на наших глазах. Островок уменьшался. Пошел снег с дождем, и мы тряслись от холода. К счастью, наши товарищи начали нас искать и сняли с островка, который вскоре исчез под водой.
Мне тогда объяснили, что это – проделки вечной мерзлоты. В верховьях реки прошли дождп. В обычных условиях часть дождевой воды впитывается в землю, часть задерживается в понижениях, часть испаряется. А на вечной мерзлоте и без того обилие болот, ручейков. Вся дождевая вода прямиком стекает в ручьи и реки. Поэтому после недолгого дождя (одни – двое суток) случаются сильные и быстрые наводнения. Не так ли было и на Утуке?
Оставалось только строить догадки, предполагать. Накрепко запомнили: никогда не выбирать для стоянки опасное место, каким бы прекрасным оно ни казалось. Вот и вся наука. Знаниями этот опыт нас не обогатил. Совсем даже наоборот.
Потеряли мы свои записные книжки, а также карты.
Пропали труды прежних дней. Мы ведь постоянно осматривали местность, изучали рельеф, наносили сведения на карты, зарисовывали. Река в один прием слизнула и унесла все результаты наших исследований.
В первые дни после потопа нам было не до работы.
Наловили рыбы, насадили ее на палочки и стали обжаривать на костре. Готовили сразу завтрак, обед и ужин из одного блюда, а блюдо – каждому по одной рыбине обгорелой и несоленой. Мы были похожи на первобытных людей.
Мы бродили вдоль берега и по острову в поисках вещей. В корягах обнаружили две палатки. Спать в них было почти невозможно из-за сырости и холода. Но появилось укрытие от дождя.
Общее несчастье сближает людей. Объединил нас и общий очаг. До потопа мы собирались у костра в свободные минуты для еды и сушки. Хлопот было много: починка и стирка одежды, подготовка инструмента и образцов, переписка полевых дневников, испорченных водой…
Теперь вещей не стало, а с ними отпали и многие заботы. Мы заботились друг о друге.
Наш остров на Утуке из необитаемого превратился в остров сокровищ. Мы находили на нем много своих вещей, консервных банок, инструменты. Постепенно обрастали вещами, налаживали быт и, несмотря на непогоду и сырость, устроились вполне сносно.
Начали ходить в маршруты.
Через неделю к нам прибыл вертолет с новыми вещами, приборами. Наверстали упущенное быстро. Вскоре перебрались к устью реки, впадающей в Большое Токо.
Здесь уже разбили лагерь почвоведы. Мы устроились рядом с ними.
На новом месте мне опять повезло. Недалеко от лагеря находился обрыв. А в обрыве – если не лениться и поработать лопатой – имелись превосходные ледяные жилы.
Они были еще более выразительные, чем прежние.
Один клин был особенно хорош. К нему с обеих сторон тянулись ледяные слоечки и прожилочки – сначала горизонтально, вдоль пластов торфа и песка. У трещины они задирались вверх, образуя клин, похожий на морковку. А загнутые кверху слоечки – это было отлично видно, когда отмоешь лед водой, – продолжались в клине, тянулись вверх и пересекались.
Я стал докапываться до нижней части этого клина и получил хорошую награду за труд. Оказалось, что эта жила вверху похожа на морковку, а внизу – на репу. Там было расширение. К нему со всех сторон стягивались ледяные жилки. Выходит, этот клин рос от притока подземных вод!
Соседний ледяной клин толщиной в метр припас свой сюрприз. Он рассекал слои торфа и лежащий ниже слой песка. Отдельные комки песка были подняты клином и находились выше песчаного слоя, на уровне торфа. Так могло произойти только в одном случае: ледяная жила росла снизу и приподнимала над собой комочки песка. Если бы она росла сверху, то было бы наоборот: торф вдавливался бы в песок.
Я не торопился с окончательным выводом. Приводил к ледяным жилам своих коллег. Они смотрели, пожимали плечами, соглашались со мной без особых споров. А когда пет серьезных споров, то и нового ничего не узнаешь, и старое заново не продумаешь. Пришлось мне переключиться на другие работы.
Жаль, что мерзлотоведы мало спорят о происхождении ледяных клиньев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56