– Может, найдем где-нибудь другой такой же? – спросила Мораг, вернувшись к Керри.
– Нет, – сказал Динни. – Нет, нет и еще раз нет. Не отдам.
Он вцепился в скрипку.
– Ну она же тебе не нравится!
– Нет, нравится. Я с ней выгляжу очень привлекательно. Скоро вокруг меня будут увиваться толпы юных ирландских девушек. Твои слова.
Хизер разъярилась – она не знала, что и делать. Сама заставила его полюбить скрипку и самой же теперь она нужна.
– И вообще, – возмутился Динни. – Быть такого не может. Какая еще «знаменитая Макферсонская Скрипка»?
– Это одна из самых знаменитых фейских святынь Шотландии. Не знаю, как, но она попала в Нью-Йорк. Я узнаю ее звучание. Любая шотландская фея узнала бы. Просто мы полагали, будто ее уже много столетий не существует. Я должна ее получить. Если я вернусь в Шотландию с Макферсонской Скрипкой, мне простят порчу Маклаудского Знамени.
– Как эта скрипка может быть фейской? Она же большая.
– Она может становиться меньше.
– Ну еще бы.
Динни и Хизер смотрели друг на друга в упор.
– Я могу ее выкрасть.
– Не можешь, – победно воскликнул Динни. – Ты же добрая фея. Ты не можешь украсть любимую вещь человека. Тем более – Макинтоша!
Хизер принялась лихорадочно соображать. Что делает фея, если ей нужна какая-то вещь, принадлежащая человеку, а украсть ее нельзя? Ну конечно. Сделка!
– Давай заключим сделку.
Кэл испытывал жуткий стресс. Оказалось, что поставить «Сон в летнюю ночь» на минимальные средства очень трудно. К тому же, актеры оказались все как на подбор жутко взвинченные, и вторжения сумасшедших нищенок были выше их сил.
Чтобы немного расслабиться, он воткнул в усилитель гитару. Играл Кэл хорошо. Он мог исполнить что угодно, мог подыгрывать хоть автомобильному гулу, хоть жужжанию кондиционера.
Кэл сыграл несколько джазовых риффов и аккордов, и вскоре пальцы сами собой заиграли его любимые вещи.
Он нахмурился. Старые соло «Нью-Йорк Доллз» вызвали в нем легкий стыд – он ведь обещал научить им Керри, а сам бросил ее, так и не сделав этого.
– Слышь? – сказал Джонни на небесах.
– Чего? – сказал Билли.
– Там, где-то внизу. Меня все еще играют.
До Джонни Тандерса и Билли Мурсиа, покойных музыкантов группы «Нью-Йорк Доллз», доносились слабые отзвуки начальных аккордов «Рок-н-ролльной нянечки».
– Хотел бы я все-таки знать, что стало с моей гитарой, – повторил Джонни. – Мне очень не хватает этого «Гибсона» с тигровой отделкой 58-го года выпуска… Другой такой больше нет. Даже тут я не могу найти достойной замены.
На другой стороне благословенной райской поляны китайские духи продолжали готовиться к путешествию на землю на Праздник голодных духов.
– Фея чертополоха, предлагающая сделку, способна дать что угодно, – заявила Хизер. – Проси чего хочешь.
Динни с подозрением глянул на Хизер.
– Хорошо, – сказал он. – Я отдам тебе скрипку за миллион долларов.
– Э, ну… В общем, этого я дать не могу.
– Ха! Так и знал, что ты врешь.
Хизер беспокойно заметалась по комнате.
– Я не вру. Я могу дать тебе что угодно, кроме денег. Мы не имеем права предлагать в обмен материальные ценности. Извини.
– Ты же добыла деньги на квартиру.
– Это называется помощь человеку в беде, а не сделка.
– Да ну тебя к черту. Скрипку не отдам.
– Послушай, ну тебе же наверняка чего-то хочется. Я могу исполнить самое сокровенное желание твоего сердца.
Динни подошел к окну. Чего желает его сердце, он придумать не мог, и со скрипкой расставаться ему совершенно не хотелось.
– Ничего мне не нужно. И скрипку ты не получишь. А теперь, извини, я пошел за пивом. И пусть это послужит тебе уроком: может вы, феи, и воображаете себя очень умными, но по сравнению с таким человеком, как я, вы ничто.
С этими словами Динни, крайне довольный тем, что одержал верх над Хизер, которую считал не в меру настырной, потрюхал вниз по лестнице и вскоре уже мурлыкал какую-то песенку.
В Корнуолле Магрис был недоволен. Король Тала приказал ему вернуть Тюльпанку и Лепестка. По мнению Магриса, это было бессмысленной тратой времени. Они теперь страшно далеко, и вреда от них никакого нет.
Магриса куда больше занимало переустройство фейского общества Корнуолла. К нынешнему моменту под его руководством феи уже не проживали свободно в лесах, а были сосредоточены на мануфактурах, которыми руководили бароны. В результате производство страшно выросло и начался бурный расцвет торговли с феями из Франции и других стран. Единственную проблему он видел в Элрике и его банде и был совершенно уверен, что их в ближайшее время задержат спецслужбы.
– Я превратил тебя из номинального повелителя общества собирателей и охотников в короля хорошо структурированного государства, – говорил он Тале. – А теперь, после того как я изобрел паровой двигатель, прогресс будет только нарастать. Мы создадим столько же товаров, что и люди. Забудь о Тюльпанке и Лепестке, это ерунда.
Однако Тала был тверд и не мог смириться с их побегом. Он приказал Магрису вернуть их. Поэтому Магрис разослал гонцов, снабдив их золотом, чтобы те набирали наемников, а сам размышлял, как бы исхитриться и отправить их в Америку.
Керри и Мораг зашли в магазин за кофе и пивом.
– Что за шум?
Вдалеке слышался какой-то гул. Очень скоро он перерос в громкую смесь криков и топота, и на 4-ю улицу вывернула большая процессия.
– Это марш протеста.
– А в чем дело?
– МЫ-НЕ-ЗВЕ-РИ, ПРО-СТО-ГЕ-И, – скандировала толпа.
Демонстранты протягивали руки сквозь строй полицейских, раздавая прохожим листовки с описанием всяческих притеснений геев. Керри взяла одну листовку и прочитала Мораг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64