Тот же профессор Фишер, многолетний судебный эксперт, утверждает, что садистские склонности преступника ни в коей мере нельзя считать обстоятельством, смягчающим его вину. Эти люди действовали вполне сознательно и должны понести полную ответственность за свои поступки.
Дети в Освенциме знали, что должны умереть.
В газовые камеры посылали самых маленьких, еще не пригодных для работы. Во время селекции дети по очереди становились под металлическую линейку, укрепленную на высоте одного метра двадцати сантиметров от земли. Понимая важность минуты, малыши, приближаясь к линейке, выпрямлялись, поднимались на цыпочки, чтобы коснуться головой линейки и тем самым спасти себе жизнь.
Около шестисот детей, отобранных для отправки в газовую камеру, жили в особом бараке. Они ждали, пока наберется полный комплект, необходимый для загрузки камеры.
Дети понимали и это. Они разбегались по лагерю, прятались, но эсесовцы снова сгоняли их в барак. Уже издалека слышны были крики и плач.
– Мы не хотим идти на газ! Мы хотим жить!
Как-то ночью один из лагерных врачей услышал, что кто-то стучится в окошко его приемной. Он отворил дверь, и в комнату вошли два мальчика, совершенно голые и окоченевшие на морозе. Одному из них было лет двенадцать, другому четырнадцать. Они сумели выскочить из машины в последнюю минуту, когда она подъезжала к газовой камере. Доктор спрятал мальчиков у себя, достал им одежду, кормил их.
В крематории ему удалось найти верного человека, который при учете трупов приписал на два больше, чем было на самом деле. Подвергая свою жизнь смертельному риску, доктор прятал мальчиков до тех пор, пока они, не вызывая ни у кого подозрений, снова смогли вернуться в лагерь.
Доктор Эпштейн, профессор из Праги, в ясное летнее утро, проходя между бараками в Освенциме, увидел двух маленьких детей, пока еще живых. Они сидели на песке, у дороги, и передвигали какие-то щепки. Он остановился и спросил:
– Во что вы играете, дети?
И услышал ответ:
– Мы сжигаем евреев.
Весна – лето, 1945

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15