– Нервы, нервы, – ухмыльнулся Дивайн.
– Давайте выкладывайте, не ленитесь подумать.
– Июнь, тринадцатое.
– Несчастливое тринадцатое.
– Несчастливое для некоторых.
– Тогда было и девятое.
– Сентября, насколько я помню.
– Совершенно верно, сентябрь.
– В этом же месяце исчезла Глория Саммерс.
– Кто? – спросил Килпатрик.
– Глория Саммерс.
– Шести лет.
– Исчезла с места, где она играла.
– Нашли ее два месяца спустя.
– Вероятно, вы читали об этом.
– В каком-то старом складе?
– На железнодорожной ветке.
– Мертвую.
– Ну хорошо. – Килпатрик раскинул руки, протолкнулся между ними почти до двери из магазина и только тогда повернулся лицом к ним. – Я не знаю, что все это значит. Не могу даже догадываться. Но вы пришли сюда со своим обычным напором, целым арсеналом пушек и ядер. За одну минуту вы спрашиваете у меня про целую цепочку дат, которые ничего не значат, затем говорите о том, что какой-то ребенок оказался убитым. Я хочу знать, что все это значит, и я хочу поговорить со своим адвокатом сейчас. До того, как я скажу еще хотя бы одно слово.
Дивайн посмотрел на Миллингтона, который слегка наклонил голову. По этому знаку Дивайн взял вилку телефонного провода и воткнул в розетку. Подняв трубку с аппарата, он протянул ее в направлении Килпатрика.
Килпатрик не сдвинулся с места.
– Девятого сентября, – начал Миллингтон, – вас остановили в вашей машине в районе Радфорд-роуд. Двое полицейских-детективов заявили, что специально наблюдали за вами почти целый час, в течение которого вы притормаживали машину и обращались к нескольким женщинам, которых они имеют основания рассматривать как занимающихся проституцией. Они также заметили, что вы проезжали несколько раз мимо дома, который, как они подозревают, используется как публичный дом. Вас предупредили, что данные о вашем имени, адресе и регистрационном номере машины будут записаны и сохранятся в архивах. Вас также предупредили о том, как мы можем поступить с вами. Помните?
– Да.
– И вы помните, что подобные предупреждения вы получали тринадцатого июня и двадцать третьего февраля?
– Да.
– По словам ваших соседей, у вас была привычна принимать у себя дома различных молодых женщин, которые якобы предоставляли услуги как массажистки.
– Некоторым людям было бы полезнее, если бы они занимались своими собственными делами. – Килпатрик нахмурился.
– Другим можно посоветовать держаться подальше от подобного сорта женщин.
– Это было плохое для меня время, плохой год. Мы с женой разошлись…
– После чего вы перебрались к семнадцатилетней проститутке, которая через месяц бросила вас. – Дивайн разогревался, как спортсмен, готовящийся к главному действу. Он уже начинал получать удовольствие, предвкушая дальнейшее.
– Восемнадцать. Ей было восемнадцать. Дивайн рассмеялся прямо ему в лицо.
– Семнадцать лет семь месяцев и способность выглядеть моложе. Много моложе. Если на это был спрос.
Килпатрик повернул голову, но теперь остановить Дивайна было просто невозможно. Он нашел эту девушку через Тома Хаддона в местечке, которое было в стороне от Карлтон-роуд, где она предлагала облегчающий массаж в обеденное время и через день.
– Когда вы повстречались с ней, она работала в гостиницах. Совала десятку дежурным и прогуливалась по коридорам с улыбкой и бутылочкой лосьона для массажа в сумочке. Интересно, на что вы клюнули в первый раз, на эту улыбку невинной школьницы?
Килпатрик быстро замахнулся и, может быть, мгновение или два собирался ударить Дивайна, вколотить свой кулак в его ухмыляющуюся физиономию.
– Разыгрываешь школьника, Килпатрик, – усмехнулся Дивайн.
– Прекратите! – закричал Килпатрик. – Вы можете, черт бы вас побрал, прекратить это! Вы можете положить конец этому сейчас же, мать вашу!..
– Матросочка, – подначивал Дивайн. – Волосы собраны в хвостик. Игры в классных комнатах.
– Ублюдок!
– Ты будешь избалованной маленькой школьницей, а я буду твой учитель.
Килпатрик схватил телефон, прижал его к груди, пока лихорадочно листал страницы книги с адресами, раскрытой на прилавке. Дивайн повернулся к Миллингтону и подмигнул.
– Сьюзан Олдс, – сказал Килпатрик в трубку.
– Девятого сентября, – сказал Миллингтон, – вас остановила полиция, когда вы искали продажной любви. Это была вторая неделя сентября. В эту же неделю Глория Саммерс была похищена, подверглась сенсуальному насилию, была убита.
– Нет, я не хочу ее секретаря, – кричал Килпатрик, – я хочу ее лично, и, если это означает необходимость вызвать ее из суда, вам лучше сделать это.
Вивьен Натансон остановилась в нерешительности перед Шеппердом во второй раз. Человек, который налетел на нее почти неделю тому назад, смотрел тогда через плечо. Она видела его лицо в течение одной минуты, даже меньше. Этого было достаточно для того, чтобы полицейский художник изобразил его основные черты. Глядя на рисунок, она была уверена, что он действительно выглядел тан. Но теперь в духоте служебной комнаты все было по-другому. Надо было смотреть на этих восьмерых, вначале на одного, затем на другого, третьего и так далее, а каждый смотрит на тебя в свою очередь. Другие тоже смотрят и ждут.
Она думала о пропавшей девочке.
О фотографиях, которые были размножены.
О том страшном, что было сделано.
Она прошла до конца шеренги выстроенных мужчин, возвратилась обратно. Медленно она подошла к Резнику и покачала головой.
– Человек, которого вы видели в прошлое воскресенье. Вы видите его здесь сейчас?
Легкое колебание и затем: «Я не уверена». Резник не отрываясь смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87