Неужели вы думаете, что я не разгадал ваших намерений?
– Император Иосиф был поклонником Моцарта, – решился Джэсон.
– Кто это вам сказал? К тому же Иосифа давным-давно нет в живых, а нынешний император придерживается иных взглядов. Помните об этом. Досье на вас становится слишком обширным. Два визита к госпоже фон Ниссен, один визит к госпоже Зонненбург, два визита к доктору Фредюнгу.
– Но, господин Губер, мы посетили госпожу фон Ниссен и госпожу Зонненбург лишь из желания выразить им свое уважение, что же касается доктора Фредюнга, то визит к нему был вызван моей болезнью.
Губер скептически усмехнулся и подал им предметы, отобранные таможенниками: ридикюль Деборы, часы и деньги; Джэсон изумился, когда вместо двухсот сорока гульденов он насчитал всего двести.
– Новые визы, пусть даже временные, стоят каждая двадцать гульденов. С ними немало возни. – Губер разор-кал старые визы, подал новые и спросил: – Как долго вы еще задержитесь в Вене? Думаю, Бетховен закончит ораторию до первого апреля. На большее не рассчитывайте.
– Господин Губер, прошу дать нам срок до первого июня, чтобы нам выехать в хорошую погоду. Не хотелось бы снова пускаться в путь в холод и по бездорожью.
Губер пометил: «первое июня» и сказал:
– Вы слишком рискуете, Отис.
– Вы имеете в виду ораторию? – притворился непонимающим Джэсон.
– Не прикидывайтесь наивным, Отис. Не будь у вас денег, вы все еще сидели бы в камере.
Губер был доволен собой. Сначала он сомневался, стоит ли давать этим американцам новые визы, но теперь понял, Что избрал верный путь. Любому ростку следует дать подняться, чтобы убедиться, не сорняк ли это; выдернуть его с корнем он всегда успеет.
Джэсон недолго радовался обретенной свободе. Он подошел к карете и поджидавшему их Гансу, взглянул на визы и прочел знакомую надпись, сделанную рукой Губера: «Политически неблагонадежны».

36. Что же дальше?

Их комнаты на Петерплац госпожа Герцог сдала другим приезжим.
– Вы обещали скоро вернуться, а были в отъезде целых три месяца, зачем же пустовать таким прекрасным комнатам? – ответила она на упреки Джэсона.
– А где наши вещи?
– На чердаке. В целости и сохранности. Правда, их подвергли осмотру.
– Кто посмел это сделать?
– Полицейский инспектор. Весьма обходительный человек. Он оставил все в полном порядке. Вы состоите под надзором полиции?
– Наверное, поэтому вы и решили от нас избавиться?
– Я просто не желала терять деньги, да кроме того, узнай вы, кто жил там раньше, вы бы их не сняли.
– Какой-то старый музыкант? Он умер?
– Не своей смертью. До сих пор непонятно, что это было – убийство или самоубийство.
– А господин Мюллер знал об этом?
– Еще бы! Он был другом покойного.
– Давно вы видели господина Мюллера? – спросил Джэсон.
– С неделю назад, он заходил справиться о вас. Узнал о приходе полиции и с тех пор больше не появлялся.
Они сняли уютные комнаты на верхнем этаже гостиницы «Белый бык», где жили в свой первый приезд в Вену. Джэсон сказал Деборе:
– Где бы мы ни поселились, нам не избежать слежки. Раз эту гостиницу нам рекомендовал сам Губер, может, это усыпит его подозрения.
Джэсон тешит себя иллюзиями, подумала Дебора, но спорить не стала; слава богу, наконец-то они могли спокойно отдохнуть.
Одежда и книги, хранившиеся на чердаке у госпожи Герцог, оказались в полном порядке, если не считать пятен 01 прикосновения чужих рук.
Джэсон теперь не сомневался, что Ганса следует рассчитать – тот доносил о каждом их шаге, – но ему хотелось поймать кучера с поличным. Не ведет ли Губер с ними адскую игру и находит в этом удовольствие, подумал Джэсон.
– Если Ганс осведомитель, постараемся извлечь из этого пользу, – сказал он Деборе.
Джэсон оставил свой новый адрес в полицейском управлении и решил держаться от Губера подальше, чтобы избежать открытых столкновений.
Устроившись на новой квартире, они зашли в банк к Гробу. Банкир любезно приветствовал их и выразил надежду, что они остались довольны своим пребыванием в Зальцбурге; правда, он удивился их долгому отсутствию.
– Нас задержала непогода, – объяснил Джэсон. – Кроме того, были неприятности с Губером из-за виз.
– Тут есть, видимо, и другая причина. Визы лишь предлог, – сказал Гроб.
– Могли бы мы рассчитывать на вашу помощь в дальнейшем? – спросил Джэсон.
– У меня есть связи, но все зависит от обстоятельств. В чем же все-таки истинная причина недовольства Губера?
– Губер упомянул Сальери. Он сказал, что любая критика в его адрес рассматривается как критика императорской фамилии.
– Я же вас предупреждал, – воскликнул Гроб. – Вы ведете себя неосмотрительно и ничего не добьетесь. Позвольте напомнить вам, что Сальери является персоной, близкой императорской семье. Таких лиц лучше не трогать. Советую вам избрать другой предмет для изучения.
– Что слышно о Бетховене?
– С ним я не виделся, но виделся с Шиндлером.
– Надеюсь, работа над ораторией подвигается? Нам следует торопиться с отъездом.
– Я же предупреждал вас, что он будет тянуть. Он снова поменял квартиру, а для него это целое событие. Жалуется, что ему некогда сочинять.
– Разве полгода недостаточный срок? – спросил Джэсон.
– Чего ему действительно не хватает, так это здоровья. Он прихварывает.
– Ну, а что Шиндлер говорит об оратории?
– Шиндлер советует положиться на бога.
– Может быть, нам стоит еще раз повидаться с Бетховеном? – предложила Дебора.
– Пока он никого не принимает, даже очаровательных молодых женщин. Но отчаиваться не следует. Шиндлер заверяет, что Бетховен собирается приступить к оратории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129