Будущее, поняла Николь, было рядом. Будущее лишь начиналось. На нее нахлынула благодарность и непередаваемое счастье.– Ты мне разрешишь? – вновь спросил Ким.– Да, – прошептала Николь.– Да – что? – настаивал Ким.– Я хочу, чтобы ты жил со мной и был моим любимым, – сказала Николь хрипловатым голосом.Теперь пришла очередь Кима потерять дар речи.– Мы должны скрепить свое обещание бокалом шампанского, – сказал наконец он, отхлебывая из бокала. – И поцелуем.– Дорогой, – спросила Николь несколько недель спустя. – Где мы будем жить, пока дом будет ремонтироваться?– Конечно, в «Рице», – сказал Ким. – Чтобы жить там, необязательно быть герцогом.Николь всегда задевало то, что Ким никогда не упускал случая сравнить себя с кем-нибудь другим. Когда же он поймет, думалось Николь, что она любит его и нет нужды все время состязаться с призраками. 5 В конце мая Париж сходил с ума от триумфального перелета Линдберга через Атлантический океан, а Николь была вся погружена в планы перестройки и украшения своего дома на улице Де-Бретонвильер. Она попросила Стаса Раковского помочь ей в перепланировке, набросать эскизы интерьера и вообще принять участие в осуществлении ее затей. На первом этаже расположатся холл для приемов, салон, столовая и кухня. На втором этаже будет лишь две комнаты: гостиная и библиотека с книжными полками от пола до потолка, не только в самой библиотеке, но и в коридорчике с окном, соединяющем оба помещения. На третьем этаже – спальня с ванной и гардеробной комнатой. Единственным предметом роскоши во всем доме станет мраморная ванная. Четвертый этаж целиком отдавался Киму для его писательской работы. На пятом этаже будут находиться комнаты для гостей, а под крышей – комнаты для прислуги В июне Николь и Ким выехали из дома, чтобы там начали реконструкцию.В доме предполагались современные удобства, редкие еще даже в богатых районах, – центральное отопление и ванная комната для каждой спальной комнаты. По мере того как Николь и Стас работали над проектом, дом приобрел черты, типичные для стиля Николь, – изысканная смесь раскованности и элегантности, простоты и роскоши. В Европе роскошь зачастую означала неудобства, выражавшиеся в музейных креслах восемнадцатого века, твердых и неудобных канапе. Николь же делала интерьер роскошным, исходя из своего понятия удобства. Все кресла и стулья были достаточно широкими, чтобы в них мог себя чувствовать удобно самый большой и толстый человек, сиденья были мягкими. Около каждого стула стоял столик для пепельницы, для книги, для бокала с вином. Она и Стас решили устроить освещение таким образом, чтобы его можно было регулировать и для чтения, и для большого приема. Она не использовала для обивки ни тафту, ни шелк, которыми обычно драпируют мебель в роскошных домах, но только хлопок, лен, кожу, шерсть, замшу. Дом, который они создавали, станет домом, рассчитанным на людей. Красота и роскошь дома станут следствием удобств жизни в нем, а не средством произвести впечатление и подавить пришедших.В декабре ремонт был закончен. Уставшие от гостиничной жизни, Ким и Николь провели Рождество в своем новом доме. Они пригласили несколько близких друзей, а когда гости ушли, переместились в библиотеку, наслаждаясь огнем в камине и видом из больших окон. Мягко падал снег, он ложился на ветви деревьев, погружался в Сену и таял в ней.– У меня есть для тебя рождественский подарок, – сказал Ким, когда они остались наедине. Он уже подарил ей серьги с ониксом и бриллиантами от Картье.– Еще один? – удивленно спросила Николь, пораженная его размахом. Он тратил деньги так же широко, как широко осуществлял любой свой замысел. Он не раз повторял ей, когда она проявляла излишнюю осторожность в тратах, что деньги для него хороши только тем, что их можно тратить. В ином же случае они – бумага и металл, не представляющие для него никакой ценности.– Это не бриллиантовые серьги, не дом и не букет цветов, но тебе наверняка понравится, – сказал он, протягивая Николь письмо.Николь начала читать. Письмо было от Салли.После первого шока и приступа злости Салли писала, что она наконец свыклась с мыслью о том, что у Кима роман, осознала реальность того, что их брак уже давно перестал быть тем, чем он был в ранние годы их совместной жизни. Салли больше стала матерью, чем женой, больше сестрой, чем любовницей Кима. Их брак превратился в удобную привычку, перестал быть страстным увлечением.Салли писала далее, что она по-прежнему любит Кима и будет его любить всегда, но она изменила свое первоначальное решение и не намерена противиться разводу. Она лишь ставит одно условие: чтобы Ким и Николь подождали один год. В 1929 году, если Ким будет по-прежнему настаивать на разводе, они разведутся. Николь закончила чтение и вернула письмо Киму.– Через год я буду по-прежнему любить тебя, – сказал Ким, обнимая ее. – И через десять лет. Всегда.– И я, – добавила Николь. – Всегда, всегда, всю жизнь.– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Ким официальным тоном. Но голос его сорвался от волнения.– Да, – прошептала Николь. Она закрыла глаза и полностью отдалась нахлынувшей радости.– Здесь, – сказал Ким. – В этой комнате. У камина. – Он прижал Николь к себе, его тепло и сила стали частью ее.– Дорогой, – повторила она в полузабытьи, – дорогой… Обеды, вечеринки, рассеянные миллионеры, художники, переводы, омары, абсенты, музыка, прогулки, устрицы, шерри, аспирин, картины, наследницы, издатели, книги, матросы. И еще как! Харт Крейн Глава одиннадцатая 1 – Нам нужен повар, – сказал Ким, когда наступила весна. Они жили в своем новом доме уже почти три месяца, у них было достаточно прислуги, дом содержался в порядке, не хватало только повара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120