– Итак, теперь я связан с «Двадцатым веком». Это неплохое, солидное издательство, к несчастью, у них нет настоящего редактора. Но Джей за «Дело чести» наобещал мне луну, солнце и звезды в придачу. У меня не хватило характера отказать ему.– При условии, что ты не пойдешь по стопам Скотта. Когда он изменил финалы для «Сатердей ивнинг пост». И продал в другие руки. Если ты это сделаешь, обратно тебя никто не возьмет, – сказал Эрни. Продажа в другие руки была его излюбленной темой, а на втором месте после нее стоял тезис о том, что он никогда так не поступит, а будет держаться до победного конца, чего бы это ни стоило.– Мне были нужны деньги, – сказал Ким как бы между прочим. – За дом мне пришлось заплатить вдвое больше против того, что я планировал. Учти и то, что я не могу сидеть на одном месте. Мне нужны деньги для поездок. Когда я в Нью-Йорке, я мечтаю оказаться в Париже…– А в Париже ты скучаешь о Нью-Йорке, – закончил Эрни фразу за него.– Нет. Больше не скучаю, – сказал Ким. – Я бы мог прожить здесь до конца моих дней.– У тебя с Николь серьезно?– Всегда было серьезно, – сказал Ким, – с самого начала.– Только не натвори ничего такого, о чем будешь потом сожалеть, – сказал Хем. Его глаза приобрели странное выражение.– Ты даешь мне совет? – спросил Ким. – Или же ты в большей степени относишь это к самому себе?– И то, и другое, – признал Хем. – Хедли с Бамби сейчас в Шкрансе. Здесь, в Париже, у меня роман с Полин. Днем она ходит на показы мод, ночи мы проводим вместе… – Эрни пожал широкими плечами. – Я понимаю, что должен порвать с Полин. Но не могу. Я люблю сразу двух женщин, и это невыносимо. В начале это было прекрасно, но сейчас все изменилось. Это противоречит всему, во что я верю, и разрывает меня на мелкие кусочки.– Хедли знает о Полин?– Нет, – сказал Эрни. – Полин очень старается поддерживать с ней дружбу, она пишет ей письма, покупает подарки для Бамби. Я уверен, Хедли ничего не подозревает.– Что же будет?– Не знаю, – сказал Эрни, делая знак, чтобы принесли еще один графин. Это был уже четвертый. Было уже около пяти часов, и постепенно начинала прибывать вечерняя публика. – А что ты о себе думаешь? Черт, Салли беременна. Знаешь, она начинает подозревать кое-что.Ким отвернулся.– Нет, она ничего не знает. Она никогда слова не сказала. Ни словечка.– Зато мне сказала, – сказал Хем. – Она спросила, что такого притягательного в Париже. Я тогда ничего не знал, поэтому ответил, как принято: свобода, жизнь, артистическая атмосфера, никаких буржуазных предрассудков. Сказал, что ты испытывал жажду к перемене мест. Книга закончена. Надо немного погулять.– Если бы она не забеременела, тогда было бы намного легче, – сказал Ким. – Я бы хорошо обеспечил ее и ушел с чистой совестью. Мы бы остались друзьями.– Какой ты мечтатель, Ким, – сказал Эрни. – Женщины не прощают неверности. Они не могут быть великодушны в своих чувствах. – Хем одним глотком осушил стакан. – Ты никогда не думал о самоубийстве?Ким отрицательно покачал головой.– Вот если бы можно было устроить так, чтобы умереть во сне, – размышлял Эрни, – это было бы лучше всего. После этого самым лучшим способом было бы выпрыгнуть ночью с корабля в море. Ты прыгаешь, и все. – Он еще продолжал говорить о смерти. Сладкая смерть в снежной лавине, героическая смерть на арене для боя быков, смерть храбрых на поле боя…– Все о смерти и о смерти, – сказал Ким Николь в ту ночь. – У Эрни смерть на уме. Он жутко напился за обедом. Он весь запутался. Он любит Полин, любит Хедли и ненавидит себя.«А ты? А я? А Салли?» – подумала Николь. Она хотела спросить его, но не стала этого делать. Ким все время говорил об их «будущем», но как-то неконкретно. И в самом деле, он ни разу, во всех их разговорах, не сказал, что любит ее.– Он слишком много о себе думает, на мой взгляд, – вслух сказала Николь. – Эрни жестокий человек.– Хем? Ты шутишь. Хем выдающийся человек. Честный, великодушный. Он выше всех, кого я когда-либо знал. Если бы мне нужен был герой для подражания, я выбрал бы Хема, – сказал Ким. – И я не единственный, кто так считает.– Ты видишь только то, что он хочет, чтобы ты видел, – сказала Николь, которая не разделяла страсть американцев к почитанию героев. – Хему нравятся богатые женщины. Сначала Хедли. Сейчас Полин. Я знаю ее. Она пишет о модах в журнале «Вог». Она хороша собой и очень богата. Богаче, чем Хедли. Хем носится со своей честью, потому что может позволить себе это – на деньги женщин.– Да ты что! – сказал Ким, но вспомнил, что сказал о Хеме Гюс Леггетт очень давно, насчет того, что Хем живет на деньги с капитала Хедли, и задумался над проблемой Хема и денег. Хем всегда говорил, что презирает деньги, презирает богатых. Но теперь, когда Ким задумался об этом, он понял: где богатые, там и Хем. – Кстати, о деньгах, – сказал Ким, – если бы у меня были деньги, я сделал бы тебе подарок. Один большой подарок. И я точно знаю, что бы я купил для тебя: я бы купил для тебя весь этот дом, Николь. Ты заслуживаешь иметь свой собственный дом.– Но мне довольно и этой квартиры. Я почти не бываю в ней, кроме как для того, чтобы переодеться и поспать.– Ты заслуживаешь большего, – настаивал Ким. – А сейчас, когда мы снова вместе, мы проводим здесь довольно много времени.– Иногда я думаю, что не заслуживаю даже того, что у меня уже есть, – сказала Николь. – Тем более еще большего.– Как ты можешь так говорить? Знаешь, что я сделал, когда первый раз заработал солидные деньги? Я купил себе такой дом, который хотел. Огромное чудовищное здание, старая стеклянная фабрика, ее переделали точно так, как я хотел. Для меня, для моей работы, для моего удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120