Мне это не удалось. Теперь я это понимаю. Тогда я этого не знал, – сказал Ким. Наступила долгая тишина. Никто из них не представлял, что сказать и что может или должно произойти в дальнейшем. Наконец, Ким спросил:– Завтра ты еще будешь здесь, в Антибе?– Да, – ответила она.– И ты снова придешь сюда ко мне?– Да. 4 – Сегодня утром я получил ответ на свою телеграмму, – сказал Ким на следующее утро. Они закусывали, сидя в укрытии за валунами пляжа Гэруп. – Перкинс утверждает, что Чарльз Скрибнер лично отказался издавать «Дело чести». Он категорически возражает против того языка, каким написана эта книга.– Разве ты не можешь изменить этот язык? – спросила Николь. Она была во всем белом: белая рубашка, белые штаны, белые босоножки. Солнечные лучи озаряли ее ослепительным светом. Ким заметил, что она так и не сняла с пальца бриллиантовое кольцо Боя. Он не знал, говорила ли она с ним про его помолвку с Мирандой.– Мне уже приходилось ругаться из-за этого с Перкинсом. Проблема возникла по поводу некоторых выражений уже в «Западном фронте». Ясно, что с «Делом чести» все будет еще сложнее. Видимо, Чарльз Скрибнер не понимает, что я не могу и не буду писать так, что люди двадцатого столетия говорят на языке викторианской эпохи. Это погубило бы весь замысел книги, – сказал Ким. – Я решил, что мы окончательно разобрались с этим, когда обсуждали мою предыдущую книгу. Однако я ошибался.– Скрибнер не единственный издатель в Америке, – сказала Николь.– Скрибнер – это единственный издатель, у которого есть такой редактор, как Максвелл Перкинс, – сказал Ким. – Мне отвратительна эта книга. Она была обречена с самого начала. Мне бы очень хотелось вообще забыть про ее существование. Будь я немного поумнее, я бы вернулся в журналистику. Я мог бы совсем неплохо зарабатывать, и мне не приходилось бы воевать с этими чертовыми издателями, считающими себя защитниками общественной морали и нравственности.– Вы, писатели! – возмутилась Николь. – Вечно вы хнычите. Кокто жалуется на своего издателя. И я слышала, что Джойс тоже. Соммерсет Моэм клянется, что его издатель постоянно пытается надуть его! По-моему, вы еще хуже модельеров! – Насколько было известно Николь, Пуаре больше времени проводил с адвокатами, выступая в качестве то истца, то ответчика, чем в своем ателье, и он был далеко не единственным.– Может, это и так, – сказал Ким. – К несчастью, это не решает мою проблему. И потом, Николь, у меня есть и другие проблемы. Прошлой ночью я не спал. Совсем. Я думал о нас. О будущем, о нашем будущем.Николь слушала его, пытаясь поверить в будущее, но ей было страшно. Слишком часто ей приходилось получать душевные раны. От судьбы, когда автомобиль Кирилла сорвался… От самого Кима, еще с давних пор. От Боя… Она все еще не могла заставить себя думать про Боя и про то, что он сделал.– У меня есть жена и сын. Я их люблю и кое-чем им обязан, – сказал Ким. Его рука лежала под ее головой, и он прижимал Николь к себе. Он накрыл ее и себя белым полотенцем, и у него было такое чувство, будто они вместе спрятались под этим покровом от всего мира. Ее запах окутывал и очаровывал его. Он помнил, как она пахла в холодные дни в Париже, а теперь, жарким южным летом… – Я совершил ужасную ошибку, когда не вернулся к тебе в тот раз. Я был слабым. Позволил, чтобы на меня давили, чтобы мне льстили…– А в этот раз? Все действительно будет по-другому? – Николь была настороже. Она никогда и никому больше не поверит на слово.– Ты примешь меня? – спросил Ким.– Не знаю. Ты должен будешь приехать в Париж, – сказала Николь. И изумилась собственным словам. Она никогда раньше не ставила мужчинам условия, а теперь… Она была встревожена, и ее терзали дурные предчувствия. – Ты же знаешь, я не могу уехать из Парижа. Моя работа…– Я могу писать где угодно, – сказал Ким. – Дело здесь не в географии. Салли. Кимджи. «Дело чести». Вот в чем проблема.– Сложная у тебя жизнь, – сказала Николь.– И у тебя тоже, – ответил Ким. – Твоя работа, твой герцог…Николь не стала возражать ему. 5 – Вчера ночью я говорила с Боем, – сказала Николь на следующий день, когда они в третий раз встретились в своем убежище за валунами. – Он подтвердил, что это правда. Что он помолвлен. Странно, но ему, кажется, стало легче, когда я заговорила об этом. Он тут же во всем признался. А когда я спросила его, почему он не сказал об этом мне, он заявил, что ему не хотелось причинять мне боль.– А он не подумал о том, что тебе будет еще больнее, если ты узнаешь об этом от кого-нибудь другого?– Он сказал, что это не пришло ему в голову, – ответила Николь.Когда она разговаривала с Боем, он поинтересовался у нее, помнит ли она, как однажды он заявил, что сделает для нее все, что будет в его силах, или как Хью Эдвард Джордж, или как герцог Меллани. Она помнила, но тогда не поняла, что именно он имеет в виду, а теперь все стало ясно. Как герцог Меллани он был обязан жениться на какой-нибудь женщине, равной ему по происхождению, и произвести на свет породистых наследников. Но как Хью Эдвард Джордж он любил ее, только ее одну, и любит до сих пор. Николь чувствовала себя опустошенной, измученной. Она любила одного человека, и вдруг оказалось, что на самом деле их двое. И тут еще вернулся женатый Ким и стал заводить разговоры о будущем…– Он очень эгоистичен, – сказал Ким.– Знаю, – сказала Николь. – А разве не все люди эгоистичны?– Нет. – Ким подумал о Салли. Салли не была эгоисткой. – Но теперь-то ты собираешься от него уйти? От своего герцога?– Чтобы ждать тебя?– Это нечестно, – сказал Ким.– Но ты ведь именно это подразумеваешь, не так ли? – спросила Николь.– Не понимаю, как ты можешь оставаться с ним, – сказал Ким, предпочитая не отвечать на ее вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120