Заместитель мэра встретил Кима букетом алых роз, а «Нью-Йорк Сан», в которой Ким работал посыльным, направила репортера и фотографа. Ким представлял собой колоритную фигуру: он опирался на палку из черного дерева, был одет в военную шинель с большими отворотами, опоясанную немецким военным ремнем с огромной серебряной пряжкой, а на шее у него висел бинокль. Всех заинтересовало его участие в смелом рейде на батарею орудий «Большая Берта», из которых немцы обстреливали Париж из леса Сен-Гобе. На следующий день на первой полосе «Сан» появились фотография и сопровождающая ее статья, в которой Кима называли «журналистом, человеком из Йеля и героем войны». Ким достаточно спокойно принял поздравления от своих друзей, но внутри себя он гордился тем, что газета сделала его героем.В тот же вечер Ким и Салли Кашман встретились на танцах в «Никербокф-клубе». Ким «разбивал» Салли на каждом танце, хотя это и вызывало недоуменные взгляды у многих, а потом присоединился к группе, которая отправилась в «Дельмонико» на поздний ужин. Однажды ночью, когда Салли и Флора залезли в две одинаковые постели в бледно-желтой спальне Флоры в шикарном особняке Уилсонов на Вашингтон-сквере, Салли спросила:– Ты помнишь Кима Хендрикса?– Кто же его не помнит? – ответила Флора. – Он самый симпатичный мужчина в Нью-Йорке.– Ну так вот, я собираюсь выйти за него замуж.– Салли, как ты можешь так говорить? Ты же только что с ним познакомилась! – Решительное молчание Салли свидетельствовало о многом. – Ты это всерьез, да? – спросила Флора, пораженная своей обычно консервативной и «правильной» кузиной. – Ты это всерьез!– Я не шучу, – сказала Салли и долго не могла заснуть, вспоминая то ощущение, которое она почувствовала, когда рука Кима Хендрикса коснулась ее руки.Хотя Салли думала только о Мак Киме Хендриксе, она не оставляла светской жизни Нью-Йорка, состоящей из балов, обедов, ленчей, и наслаждалась слухами и нарядами. Ким, отец которого был адвокатом двух поколений семейства Уилсонов, посещал те же самые балы, обеды, ленчи и вечеринки, что и Салли, и хотя другие девушки, возможно, были симпатичнее, ни одна из них не нравилась ему так, как Салли: она относилась к его мечтам серьезно, она одобряла их и ободряла его точно так, как это делал его отец, она, в отличие от других девушек, старавшихся казаться интеллигентными и пресыщенными, никогда не скрывала своего восхищения им. Не удивительно, что за Кимом был записан последний танец перед перерывом, и они проводили вместе тихие антракты в освещенных свечами гостиных, на романтических лестницах, в оранжереях с цветами. Салли сделала все, чтобы понравиться ему, и всегда была готова встречаться, но не желала броситься ему в ноги. Она ни разу не позволила Киму проводить ее домой; другие поклонники сопровождали ее, приносили ей блюда и напитки из буфетов; возили на дневные воскресные концерты и вечерние мюзиклы по четвергам.– Почему ты не позволяешь мне проводить тебя домой? – спросил Ким спустя пять недель после того, как они встретились. Они находились в дансинге отеля «Плаза».– Сегодня ты можешь это сделать, – ответила Салли.– Раньше ты не позволяла мне этого. А почему сейчас можно?Салли изящно, загадочно и очаровательно пожала плечами. Она держала его на расстоянии уже достаточно долго.Тем вечером, в гостиной дома Уилсонов, в котором слышалось лишь тиканье дедушкиных часов внизу в холле, а комната слегка освещалась газовыми лампами с Вашингтон-сквера, Салли разрешила Киму поцеловать себя. В ту ночь Ким и Салли стали близки.Ким Хендрикс не походил на тех молодых мужчин, с которыми росла Салли, – молодых мужчин из Нью-Йорка или Сен-Луиса, чье будущее было спланировано с самого момента рождения уже тем обстоятельством, что их отцам принадлежали адвокатские конторы, брокерские фирмы, банки, через которые они были связаны сетями семейных уз. Ким был другой: он был героем войны, публиковавшимся журналистом, который хотел стать писателем; он называл ее «дорогая» по-французски; он приносил ей огромные букеты цветов, в то время как другие молодые люди приносили ей лишь маленькие букетики; он писал ей поэмы, в то время как другие мужчины предлагали коробку шоколада; он устроил для них полет над Манхэттеном на одномоторном биплане с открытой кабиной, в то время как другие ее поклонники были счастливы прокатить ее на взятой по случаю у отца «модели-Т». В разгар лета Ким сделал ей предложение: ни он, ни она не сомневались, каким будет ее ответ. В середине июля Ким поехал в Сен-Луис знакомиться с родителями Салли, те оказались не более стойкими к его обаянию, чем когда-то сама Салли. Его личная привлекательность и то, что он происходил из хорошей семьи, известной Уилсонам, оказались решающим для родителей Кашманов. Лэнсинг Хендрикс, чья единственная отговорка состояла в том, что Ким, возможно, был еще очень молод, чтобы жениться, полностью одобрил Салли, у которой, говорил он, было все для того, чтобы стать хорошей женой. Лэнсинг дал Салли обручальное алмазное кольцо своей матери, и пока его переделывали под палец Салли, та носила на цепочке кусочек металла, извлеченный из ноги Кима, как свидетельство их обязательства друг перед другом. В конце июля было официально объявлено о помолвке. Свадьба назначалась на Рождество 1918 года.Пока мать Салли заказывала цветы, шампанское, музыкантов и угощение, а отец Салли шутливо жаловался на то, во сколько обойдется свадьба дочери, Ким и Салли были в Нью-Йорке, там, где они собирались жить после свадьбы и старались получше узнать друг друга. Как понял Ким, Салли была умной и чувствительной девушкой, однако старалась скрывать свои переживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120