Николь расширила ассортимент бутика за счет своих духов, набора стеклянных бус, нескольких видов шляпок, закупленных в других ателье, а также разноцветных шарфиков, которые она подбирала лично. Вскоре бутик так разросся, что Лала проводила в нем целый день и пришлось нанимать другую директрису. 3 Несмотря на постоянно вводимые новшества, начало тридцатых годов для Николь стало временем борьбы и одиночества. В течение уже длительного времени у нее не было никакой личной жизни. Она задавалась иногда вопросом: неужели она так напряженно трудилась, так самоотверженно боролась лишь для того, чтобы вернуться на исходные позиции – в совершенном одиночестве, маневрируя то так, то эдак, поддерживая на плаву свое дело. Иногда она сравнивала себя со своей матерью. Она зло критиковала свою мать, но, в конце концов, оказалась в той же лодке: ночью – одиночество, а днем работа, работа и работа. Иногда она так много работала, что забывала о цели работы, – она помнила лишь, что должна выжить. Николь старалась не предаваться мыслям о собственных неудачах и не жалеть себя; такое настроение ни к чему не приведет. Факт оставался фактом – и мир, и Николь переживали Депрессию.С горечью думала Николь о своих потерях: Кирилл, Бой, а теперь, по всей видимости, и Ким. Хотя их вынужденная разлука продолжалась, она не хотела окончательно расставаться с мечтой о том, что они вновь будут вместе. Они многому научились в течение того года, что жили вдвоем, В следующий раз – если он когда-нибудь наступит – все пойдет по-другому.Тем временем друзья говорили ей, что она проводит слишком много времени одна. Ее приглашали, и она была достаточно мудрой, чтобы принимать эти приглашения. Но, несмотря на приемы и коктейли, на вернисажи и театральные премьеры, Николь оставалась одинокой и страдала от одиночества. 4 Николь давным-давно знала Майкла Эссаяна, но по-настоящему их дружба началась однажды ночью, под крышей популярного парижского ночного клуба «Ле Беф сюр ле туа». Николь пришла туда в большой компании, в которую входил министр экономики, в 1929 году просивший Николь остаться на родине, и его жена, ставшая постоянной клиенткой «Дома Редон»; она сопровождала мужа и сейчас; был там и Ролан Ксавье, ставший членом правительства и пытавшийся вывести экономику из депрессии; были Ройс и Маргарет Берримэн. За соседним столиком, накрытым на двоих, сидели Барбара Хаттон и Алек Мдивани, который, как поговаривали, сам себе присвоил княжеский титул. Эта богатая девочка и князь собирались пожениться в июне. «Дом Редон» готовил Хаттон приданое.– Мадемуазель, не окажете ли вы мне честь и не потанцуете ли со мной? – спросил Майкл. Николь кивнула, и он повел ее в центр зала на танцплощадку. Румбу и самбу с их зажигательными ритмами сменили чарльстон и блэк-боттом, бывшие тогда в моде. Танцуя с Майклом, чувствуя его руку на талии, Николь думала, какой он сильный, надежный и мужественный.Она давно привлекала Майкла Эссаяна и знала это. С тех пор как Ким уехал из Парижа, многие мужчины пытались за ней ухаживать, но она не могла ответить им взаимностью. Наверное, думала она обреченно, как и мать, я «женщина одного мужчины». Ее мать всегда любила только ее отца, независимо от того, как он с ней обращался, хотя время от времени появлялись мужчины, заинтересованные в Жанне-Мари. В конце концов, нет такой уж большой нужды походить на мать, решила она и обратила внимание на Майкла.– Я слышала о ваших замечательных орхидеях, и я читала о них, – сказала Николь. – Но в бутоньерке тем не менее у вас орхидеи нет. Я ни разу не видела, чтобы вы носили орхидеи, хотя частенько встречаю вас в «Рице». Поэтому я решила, не газетные ли это сплетни, ваши орхидеи?Она дразняще улыбалась, это было по душе Майклу. Ему нравились женщины с характером, мужественные женщины. У его жены, с которой он разъехался, но не развелся, этих качеств было в избытке, что сделало невозможным спокойный брак.– Мне придется доказать вам, что мои известные орхидеи существуют, – сказал он, объясняя, что Франция наградила его орденом Почетного Легиона и он всегда носит ленточку этого ордена в знак признательности. Орден был ему вручен за участие в первой мировой войне. По его мнению, было бы оскорблением прикрепить цветок на то место, куда обычно прикрепляют орден Почетного Легиона.– Но я пришлю вам несколько моих орхидей. В вашем обществе они будут цвести лучше.Николь ответила улыбкой на его рыцарский комплимент. Вновь заиграла музыка. Николь была в расцвете своих тридцати четырех – тридцати шести лет и особенно остро начала осознавать свое одиночество. Только начала. Это еще не стало заметно окружающим.Пока они танцевали, она все время улыбалась Майклу, чувствуя, какое приятное волнение они оба ощущают.– Мой отец не одобрил моей женитьбы, – рассказывал он ей несколько позже в тот же вечер. – К сожалению, в конце концов, именно он оказался прав.– Вы чему-нибудь научились благодаря ошибкам? – спросила Николь. Майкл положил руку в низкий вырез на спинке платья так, что Николь чувствовала его тепло. Ощущение было приятным и удобным. Удивительно, подумала Николь, как много в ее жизни значило удобство. Она вновь обновила интерьер своего дома – появились глубокие диваны, сделанные по ее заказу, обитые замшей, а сверху украшенные мехом. Она любила по вечерам после работы лечь на диван, наслаждаясь уютом и вспоминая, как нравилась Киму ее большая мебель. Каким-то образом она чувствовала его рядом.– Я ничему не научился на своих ошибках, – ответил Майкл. – По существу, я восточный человек. Горячая кровь одерживает верх над рассудком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120