Они всегда врывались ночью. Маленькие группы людей с холодными глазами,
бесчувственно смотрящими па человеческие страдания, приходили за свои
ми жертвами без предупреждения, порой в сопровождении злых немецких овч
арок, которые буквально рвались с поводков. Собаки могли найти прячущихс
я «врагов рейха» везде: в подвалах, в шкафах и даже за стенами.
Каждую ночь гестапо обнаруживало группы прятавшихся евреев, сгоняло их
в грузовики, и одному Господу Богу было известно, куда их отправляли. Все ф
ранцузские евреи должны были носить знак, на котором желтыми буквами был
о написано «ЕВРЕИ», и никто из них не знал, когда ему придется услышать ужа
сающий лай овчарок и стаккато ломящихся в дверь эсэсовцев. Все евреи жил
и в страхе, но они делали все, что могли, чтобы скрыть это.
Той весной начищенные до блеска кожаные сапоги и увешанная орденами сер
ая форма длинной темной тенью Третьего рейха накрыли все еврейское насе
ление Франции. И хотя все патриотически настроенные граждане ненавидел
и вражеских солдат, они, как истинные французы, пытались жить своей обычн
ой жизнью. Грубые лица фашистских солдат в уродливых касках и с кожаными
ремешками, затянутыми под подбородками, были безжалостны и не выражали н
икакого сострадания. Их долго учили этому в Германии, и теперь они относи
лись к французскому народу с нескрываемым презрением.
Агата Гинзберг провела последние годы своей юности, укрываясь в подвале
дома на Монпарнасе. Дом принадлежал Габриэль Прентан, также владевшей кл
убом «Элефан Роз», вход в который был расположен рядом. Это было излюблен
ное место отдыха немецких офицеров и проституток.
Габриэль жила с дедом, матерью и восемнадцатилетним братом-инвалидом Жи
льбером. Совершенно случайно в тот самый вечер, когда гестапо пришло аре
стовывать семью евреев Гинзберг, Агата была у Прентанов и читала Жильбер
у. Когда они увидели, что происходит на другой стороне улицы, то спрятали А
гату у себя в подвале. Сквозь кружева занавесок Габриэль видела, как семь
ю Агаты затолкали в кузов грузовика. Там были три маленькие девочки, не ст
арше двенадцати лет, два мальчика Ц пятнадцати и шестнадцати, и отец с ма
терью. Казалось, что комендант забыл, что еврейская семья, которую он долж
ен был забрать, чтобы потом отправить в концлагерь, должна состоять из во
сьми человек. Он устал. Это была четырнадцатая семья, которую они «брали»
этой ночью. Он знал, что тут должно быть несколько детей, и так оно и было. Вы
полнив свой план па ночь, он мог теперь пойти и хорошо провести время.
Грузовик отвез Гинзбергов вместе с другими еврейскими семьями во време
нный лагерь около Парижа. Там они присоединились к нескольким сотням дру
гих и вскоре были отправлены поездом в Бухенвальд. Больше о них никто ник
огда не слышал.
Прячась в подвале семьи Прентан, восемнадцатилетняя Агата постепенно п
ривыкала жить среди пауков и тараканов; среди покрытых плесенью зловонн
ых канализационных труб; среди крыс и мышей, испытывая невыразимый ужас,
который рождало ее богатое воображение. Ей дали запас свечей, сказав при
этом, чтобы она бережно их расходовала. Еду Габриэль приносила в основно
м по утрам, когда неуверенные шаги последних пьяных немцев затихали на в
ымощенных булыжником мостовых. Только тогда Агата позволяла себе зажеч
ь свечу, перекусить и провести несколько драгоценных часов за чтением в
глубине своей «могилы». Изредка, принеся еду, Габриэль торопливо рассказ
ывала ей последние военные новости, плохие или хорошие, и порой спрашива
ла, как она себя тут чувствует. Габриэль безумно боялась долго разговари
вать с Агатой. Она верила, что стоны и даже пол имеют уши, и поэтому сводила
беседу до минимума. Агата могла помыться только раз в неделю, когда Габри
эль посылала ей вниз таз теплой воды, и вскоре одежда на ее щупленьком тел
е превратилась в грязные тряпки. Еще никогда ее голова не чесалась так си
льно, что она не могла остановиться. Она ловила вшей у себя под волосами и
с треском давила их ногтями, как орехи.
По мере того, как день стал превращаться в бесконечную ночь, мозг Агаты по
грузился в свой собственный мир. За исключением того времени, когда горе
ли свечи, в подвале царила темнота, было ужасно холодно и сыро; пожалуй, ед
инственным ее утешением были книги.
И если ее тело страдало от недостатка еды, то мозг не страдал. Дедушка Габр
иэль был продавцом книг, он специализировался на редких книгах, и подвал
был буквально забит томами в кожаных переплетах. Здесь были Бальзак, Мол
ьер, Расин и Виктор Гюго; поэмы Байрона, Шелли, Вольтера, Бодлера и Роберта
Браунинга; развлекательные приключенческие истории Александра Дюма и
Райдера Хаггарда Ц все они были сложены в высокие стопки в сыром подвал
е. Пусть они лучше будут покрыты плесенью, говорил дедушка, чем попадут в р
уки немцев. В бесконечные ночи, проведенные в одиночестве, Агата прочита
ла сотни книг, молясь, чтобы кончилась оккупация.
Агата занималась балетом с детства, и ее мечтой было стать примой. Чтобы н
е сойти с ума, она часто танцевала в темноте, неистово кружась и изгибаясь
, тихо напевая музыку из «Лебединого озера» и «Жизели». Она думала о той сл
аве, которой она добьется, когда вырвется из этого плена. Она не могла сосч
итать дни, которые остались до ее освобождения, потому что не знала, когда
оно наступит. Она стала своего рода заключенным, преступником, которому
вынесен пожизненный приговор.
Габриэль отдала Агате свои четки и распятие, когда первый раз спустилась
в подвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155