Я твой брат. Джеймс поднял рюмку:
— И чертовски хороший брат, как известно.
— Хорошо бы это слышали все! — Джаррет тоже поднял рюмку. — Ну, так ты погостишь немного у нас? Я был бы очень рад.
— Нет, не могу. Вот если только чуть-чуть… мне необходимо связаться с теми, кто согласился приехать в форт Брук и убедиться, что белые принимают условия. Мне нужно найти Оцеолу…
— ..который, несомненно, готов воевать до скончания века, — перебил его Джаррет.
Джеймс с сомнением взглянул на брата:
— Не знаю. Он нездоров.
— Болен?
— Оцеола перенес лихорадку и с тех пор неважно выглядит. Я даже заподозрил, что его власть ослабевает.
— Поверь мне, имя Оцеолы белые солдаты произносят с ужасом.
— Он странный и обаятельный человек. Покоряет сердца, а вместе с тем кое-кто из вождей семинолов боится его так же сильно, как и белые. Другие почитают его. Есть и такие, кто предпочел бы иметь более традиционного лидера. Честно говоря, я сам восхищаюсь им, поскольку знаю его гораздо лучше других, однако считаю, что временами он был не прав. Но я должен вернуться к Оцеоле, быть рядом с ним. И когда он стремится к переговорам, я выражаю готовность вести их. Я ежедневно молю Верховного Духа нашей Мэри и Господа нашего отца, чтобы все это закончилось. Но это не закончится, Джаррет. Как бы далеко на юг или в болота нас ни оттеснили, воины все равно будут сражаться. Сражаться и бежать. Да, многие согласятся уйти на запад. Все кажется лучше той жизни, которую они вынуждены вести здесь. Даже бесплодная пустыня, населенная индейцами из племени крик! И сотни погибнут. У всех нас красная кровь, и она зальет землю, словно реки. Я с ужасом вижу это, но не могу предотвратить. Мне остается лишь полагаться на судьбу.
— Джеймс, ни один человек не сделал бы больше, чем ты. Ты остался верен своим корням — всем корням. В застигшей нас буре мы способны делать только то, что в наших силах. Мне больно говорить это, потому что я боюсь за тебя. Я очень хотел бы уберечь тебя от пушек, но ты должен поступать так, как говорил: в соответствии с голосом совести. И тогда, брат мой, что бы ни случилось, ты спасешь свою душу.
Джеймс улыбнулся:
— Ты не только чертовски хороший брат. Ты мудрый и очень хороший человек.
— Спасибо. Я стремлюсь к совершенству.
— А Тара знает об этом? — пошутил Джеймс.
— Я пытаюсь убедить ее, что это так.
— За Тару! — Джеймс приподнял рюмку. — Отличное бренди. Однако роскошь здешней жизни пробуждает во мне чувство вины. Вкусно есть, жить в таком тепле, спать с такими… удобствами…
Джаррет нахмурился.
— Я стал слишком увлекаться бренди. — Джеймс поставил рюмку и направился к окну. — Джесэп должен очистить все хорошие земли от краснокожих. Но там, в том районе, очень много банд. Оцеола рядом. Филипп, Аллигатор — тоже. Джесэпу придется гнать своих людей через джунгли и болота. Но думаю, ему удастся добиться этого. Мне ненавистна война, Джаррет! Отвратительна мысль о том, что она будет тянуться бесконечно. Мне же вопреки собственной воле придется балансировать, воевать, отчаянно взывать к благоразумию и при этом почти всегда знать, что мои слова едва слышны. Я ненавижу повторять лживые слова. Мне гадко молиться о том, чтобы наступил конец… я молюсь за будущее. За Дженифер, за себя. За другое время, другую жизнь.
— Я знаю, — тихо сказал Джаррет. — Боже милосердный, я знаю.
— Я хотел бы… — начал было Джеймс, но осекся, и на губах его заиграла легкая улыбка, когда он посмотрел в окно. — Вон Тара едет верхом. А ведь твоя жена просто неподражаема.
— Ты прав, — согласился Джаррет.
— Она теперь ведет себя осмотрительнее во время верховых прогулок? — Джеймс впервые столкнулся с невесткой, когда его отряд располагался поблизости, а Тара заехала чуть дальше, чем следовало бы. Джаррет полагал, что жена извлекла из этого урок, а Джеймс не знал, осознает ли она, насколько ухудшилось положение с начала войны.
— Тара очень осторожна и никогда не покидает границ владений, — заверил брата Джаррет.
— Она едет с дочерью Уоррена, — пробормотал Джеймс.
— М-м-м, — чуть раздраженно промычал Джаррет. Джеймс вздохнул:
— Я же извинился перед тобой за то, что был груб с ней на твоем торжестве.
— А перед ней ты извинился?
— Думаю, мне удалось объяснить девушке свое поведение.
— Если ты остаешься, не присоединиться ли нам к ним? Надеюсь, ты будешь любезен, хотя бы ради меня.
— Ладно.
— Обещаешь?
— Да.
— Перекрестишься?
— Джаррет, мы же взрослые мужчины.
— Перекрестись. Даже Мэри заставляла тебя делать это, помнишь?
— Мне не нравится, что ты сомневаешься в моих словах.
— Я всегда доверяю тебе, особенно если ты перекрестишься. Джеймс раздраженно пожал плечами.
— Вот те крест! — И он слишком истово перекрестился. — Ну, так ты присоединишься к жене, прежде чем она постареет и поседеет?
— Готов и жду тебя. — Джаррет указал брату на дверь и низко поклонился.
— В тебе слишком много крови белых. — Джеймс покачал головой и с улыбкой прошел мимо брата.
Типа почти сразу поняла, как обширны и прекрасны владения Маккензи. Она влюбилась в них. Ей нравились дубы, поросшие мхом и склонившиеся над ручьями, подстриженная лужайка и склон, спускавшийся к реке, пастбища и поля, выдры, спешащие к воде, экзотические птицы, взмывающие в лазурно-голубое небо. Тара показала гостье дорогу к дому Роберта Трента, их ближайшего соседа, и тропу, ведущую к деревне Джеймса.
— Конечно, там сейчас мало что осталось. Часть хижин еще сохранилась, но Джеймс увел свой народ, тех, кто не умер от лихорадки и не погиб во время боев.
— Бои шли близко?
— Очень близко.
— Его жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114