– ответил Хрустальд.
– Ну так сыграй нам что-нибудь, – попросил повар. – Я хорошую музыку уважаю.
– Пожалуй, я сыграю, – согласился Хрустальд, – если вы дадите мне слово…
– Какое ещё слово? – удивился повар.
– Слово, если моя игра вам понравится – вы примите меня на работу.
– Вот чудак! – рассмеялся повар. – Да мне хоть и понравится, я скажу, что нет.
– Не верю, – улыбнулся Хрустальд. – Вы так не сможете поступить – глаза у вас честные.
– Ишь ты, – немного смутился повар. – Ну ладно. Играй, там видно будет.
– Так не пойдёт, – решительно сказал Хрустальд. – Слово вы даёте?
– Даёт! Даёт! – закричали поварята, которым хотелось послушать музыку. – Ну, дядюшка главный повар, дайте слово!
– Молчать! – закричал повар. – Что за баловство на королевской кухне! А ты, парень, – обратился он к Хрустальду, – играй! Слышишь? Тебе говорят – играй!
– Пока не услышу вашего слова – вы не услышите ни звука, – твёрдо сказал Хрустальд.
– Ну, какой ты, право! – с досадой проговорил повар. – Ладно. Даю слово. Играй!
Поварята в восторге захлопали в ладоши, за что получили от повара по подзатыльнику.
– Милая девушка, – торжественно начал Хрустальд. – И вы, господа поварята, будьте благородными свидетелями и не дайте совершиться несправедливости!
Хрустальд заиграл на флейте. На плите начали подпрыгивать кастрюли и сковородки. Пустились в пляс стулья и табуретки. Повар, поварята и Катринка закружились в танце.
Первая придворная дама заглянула в открытое окно кухни, посмотрела, какое веселье идёт на кухне, и исчезла.
Танцующие повар с поварятами развеселились и стали напевать в такт музыке. Первой начала Катринка:
Ах, пляска словно пламя,
Охватывает нас,
Друзья, пляшите с нами
В веселья редкий час!
Поварята подхватили песню:
Эх, белый мой передник!
Эх, поварской колпак!
Король не привередник!
Но выпить не дурак.
Повар, не отставая от своих подчинённых, запел густым басом:
Хоть я и стар изрядно,
Хоть тучен я вполне,
Но поплясать приятно
Сегодня даже мне.
Поварята снова подхватили:
У нашей королевы
Характерец суров.
Летят в минуты гнева
Тарелки в поваров.
Потом запела Катринка:
На королевском бале,
Где нам плясать нельзя,
Так весело едва ли,
Как нам сейчас, друзья!
Повар не дал песне закончиться:
Тяжёлая работа:
Пеки, соли, вари.
Прожорливые что-то
С безделья короли.
Поварята продолжили:
Направо и налево,
Стучи, мой каблучок,
Уж наша королева…
Но повар не дал им допеть и сам закончил песню:
Об этом, чур, молчок!
– Ох, уморил! – простонал повар. – Перестань играть, или я испущу дух – не могу больше!
Хрустальд послушно перестал играть. Повар повалился на стул, обтирая вспотевшее лицо передником.
– Ай да паренёк! – еле дыша от усталости, вымолвил он. – Пронзительно играешь. Полвека живу – такой музыки не слышал.
– Прекрасно! – воскликнул Хрустальд. – Значит, вы меня принимаете?
Повар сделал вид, что не слышал слов Хрустальда.
– Значит, вы меня принимаете? – настойчиво повторил Хрустальд.
– Э, нет, – вздохнул повар. – Этого я не говорил.
– Да вы только что похвалили мою игру перед благородными свидетелями. Где же ваше честное поварское слово?
– Поварское! Честное слово! Какой позор! – завопили поварята.
– Прочь, подпевалы! – заорал повар. – Сказано нет – значит нет.
– Но господин главный повар, – печально сказала Катринка, – вы же сами дали честное слово… Вы… такой благородный человек…
– Конечно, воля ваша, – сказал Ватрушка, – но парень подумает, что королевские повара такой народ, с которым надо держать ухо востро. Они не хозяева своему слову.
– Было бы прискорбно, – подхватил Гороховый Стручок, – если бы такое мнение сложилось о нашей королевской кухне.
– Молчать! – заорал взбешённый повар, но Гороховый Стручок всё же высказал своё мнение.
– Воображаю, – продолжал он, – какие слухи поползут по королевству, а мы с Ватрушкой сделаем всё, чтобы они расползлись как можно шире…
– Ну дядюшка, ну добрый дядюшка господин главный повар, – умоляюще заговорила Катринка, – ну пожалуйста.
– И ты, Катринка! – с досадой воскликнул повар. – Клянусь жареной индейкой, вы меня обошли! А ты, парень, не благодари! Не за что! Катринка покажет тебе свинарник. Ну а вы, бездельники, берите корзины, пошли получать провизию.
– Пошли, пошли, дядюшка Красный Hoc! – шёпотом проговорил Гороховый Стручок.
– Пошли, пошли, бездонная пивная бочка! – прошептал Ватрушка.
И поварята, взяв корзины, отправились вслед за поваром получать провизию.
– Милая барышня, – обратился Хрустальд к Катринке. – Я…
– Зовите меня Катринкой, – перебила его девушка.
– Милая Катринка…
– Не милая, а просто – Катринка!
– Ах, чёрт побери, – сердито сказал Хрустальд, – не перебивайте меня на каждом слове, я не привык к этому!
– Простите, господин кухонный мужик, – приседая, насмешливо ответила Катринка. – Я не знала, что вы так благородно воспитаны, все равно как какой-нибудь принц.
– Ты прости меня, Катринка, я действительно осёл! Мне бы следовало поблагодарить тебя за то, что ты замолвила за меня доброе словечко.
В дверь кухни постучали.
– Войдите! – крикнула Катринка. Дверь открылась, и на кухню вошла первая придворная дама. Она строго посмотрела на Катринку. Та поклонилась ей. То же самое сделал и Хрустальд.
– До слуха её высочества принцессы, – надменно начала придворная дама, – донеслись звуки флейты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10