— Долго мы будем добираться до Уайлдвуда?
— Мы поедем объездными путями. Завтра вечером остановимся переночевать на постоялом дворе. Там же поменяем лошадей. Еще через день мы должны прибыть в Уайлдвуд, где и будем дожидаться новостей от Рольфа и Адриана.
Джиллиан увидела, как Дант показался из-за деревьев с корзинкой в одной руке и букетом полевых цветов в другой. Она сама наметила это место у ручья для отдыха. Здесь был приятный тенек, и солнце лишь чуть-чуть пробивалось сквозь зеленый навес леса.
Дант стал прыгать по камням, лежащим в ручье, желая не замочить ног. Он смешно балансировал руками с корзинкой и букетом. Джиллиан смотрела на него с улыбкой. Наконец он подошел к ней и опустился рядом на коврик, взятый из кареты.
— Надеюсь, вы голодны? Повариха Кассии напихала сюда провизии на целую неделю, — проговорил он. Джиллиан живо подалась вперед:
— Просто умираю с голоду.
За разговором они съели холодного цыпленка с сыром и запили его бутылкой красного вина из грубоватых оловянных кружек, которые затем сполоснули в ручье. Вино и еда разморили Джиллиан. Ведь они толком так и не отдохнули со вчерашней ночи, когда выехали из Лондона. Джиллиан лишь разок удалось вздремнуть на плече у Данта.
— У нас еще есть немного времени, так что отдохните, — сказал ей Дант. — Я приказал Стабсу напоить лошадей и дать им попастись на травке у ручья. Вы устали. Попробуйте заснуть.
Дант откинулся спиной на ствол дерева, возле которого они сидели, и притянул Джиллиан к себе. Обняв девушку, он стал играть выбившимся локоном ее волос, которые переливались красным и золотистым в солнечных лучах. Какое-то время они молчали.
Паузу прервал Дант:
— Джиллиан, я должен кое-что сказать вам.
— Да? — сонно отозвалась девушка. Солнце теплыми лучами ласкало ее лицо. Она сомкнула глаза.
— Мы еще не заговаривали о том, какое нас с вами ждет будущее. Но я в последнее время много думал над этим. Поначалу, когда ваш отец выгнал меня из Адамли-Хауса, я считал, что мне удастся забыть вас. Мне даже казалось, что маркиз был прав, когда говорил, что вы достойны стать женой порядочного, пользующегося уважением человека, а не такого, как я. С моим-то прошлым… Но забыть вас мне не удалось. Более того, я пришел к выводу, что вы стали мне ближе, чем любая другая женщина когда-либо. Даже в разлуке с вами мне всюду чудился ваш образ. Куда бы я ни отправился, за что бы ни взялся, я неизменно остро переживал, что вас нет рядом. Я понял, как сильно успела привязаться к вам Феба. И как вы к ней привязались. Я видел, что девочке требуется женская ласка — мать, если хотите. И в такие минуты мне особенно сильно хотелось, чтобы вы были с ней. — Он улыбнулся. — Хотя бы для того, чтобы пить чай по вечерам с ее куклой. И вот я пришел к заключению, что ни одна женщина не может заменить ей мать. Только вы. Я понимаю, конечно, что до последнего времени вел отнюдь не образцовый образ жизни. Сейчас, как бы оглядываясь назад, я вижу, что всегда будто искал что-то. Но искал не там, где следовало. А вот сейчас я нашел…
Дант сделал паузу, старательно подбирая нужные слова. До сего дня ему еще ни разу не приходилось вести столь серьезный разговор с женщиной. И ему очень не хотелось допустить сейчас какую-нибудь досадную ошибку.
— Одним словом, я хочу сказать, что больше не желаю разлучаться с вами, Джиллиан. И если вы согласитесь стать моей женой, я сочту себя самым счастливым мужчиной на всем белом свете.
Наконец-то он объяснился. Эта мысль не давала ему покоя с той самой минуты на балу во дворце, когда Джиллиан сказала ему о том, что ее хотят выдать за Гаррика Фитцуильяма. Дант не мог ее терять, А отсюда и выход: женитьба.
Он молчал, ожидая ее ответа.
— Джиллиан?
Дант скосил на нее глаза. Ресницы ее были опущены, дыхание было ровным и размеренным. Он улыбнулся. Все-таки заснула. Несколько раз в карете, уже начиная клевать носом, девушка через несколько мгновений вздрагивала и говорила, что это ничего, она нисколько не устала и ей совсем не хочется спать.
Вечное стремление доказать силу воли — этим качеством Джиллиан Дант восхищался больше всего. Точно так же она боролась с растерянностью в первый день их знакомства, когда проснулась в Уайлдвуде, на постели его матери, и поняла, что лишилась памяти. И именно благодаря такой настойчивости ей удалось освоить столь неудобный для женщин музыкальный инструмент, как бас-виола.
Дант сел поудобнее и сам заснул с улыбкой на губах.
Карета остановилась возле постоялого двора «Золотой гусь» сразу после восхода луны.
— Мы здесь заночуем, — сказал Дант, — а завтра будем спать уже в Уайлдвуде.
Дант не был уверен в том, что хозяин постоялого двора принял их за супружескую пару, но, наученный жизнью, старик, по крайней мере не задавал никаких вопросов. В любом случае он мог предложить им только одну комнату на двоих, ибо на постоялом дворе их было только две и вторая уже была занята каким-то джентльменом.
— Зато это наша лучшая комната, милорд, — сказал старик. Его звали Кратч, и он ходил с черной повязкой на глазу. Открыв дверь в комнату, он первым делом зажег подсвечник, стоявший на сундуке у самой двери. — Мы можем принести ужин сюда, если хотите. Можно, конечно, поесть и внизу, но как бы ребята не забаловали после нескольких кувшинчиков эля.
Дант кивнул;
— Очень хорошо, мистер Кратч. Принесите сюда. Джиллиан осмотрелась. Комната была на удивление опрятной. Постель выглядела свежей и была, похоже, без клопов. На грубом деревянном столе у окна, выходившего на двор, красовалась ваза с цветами. Вода в тазу была чистой.
— Что-нибудь еще, милорд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105