Вдруг из-за повозки появилась Маргарет, сжимая руками живот:
– Эм, в лагере индейцы!
– Что? – Эмери удивленно посмотрела на нее снизу вверх. Она уже видела индейцев у форта, и они показались ей довольно мирными, их интересовала только торговля.
Сейчас в лагере было всего тринадцать мужчин, раньше, с Чарлзом, – четырнадцать, и на поддержку белых мужчин из форта они рассчитывать уже не могли.
– Я уверена, что все обойдется, – как можно беззаботнее произнесла Эмеральда, стараясь унять вдруг бешено заколотившееся сердце. – Мэйс вчера говорил, что в лагерь могут прийти индейцы. Мы должны проявить спокойствие и дружелюбие.
– Но они настоящие разбойники, – продолжала, облизнув пересохшие губы, Маргарет. – Они захватывают людей в плен. Это все знают. Помнишь, как в 1836-м камачи похитили девочку из Техаса? Кто знает, что у них на уме?
– Наверное, они хотят попробовать наши бисквиты, – попыталась отшутиться Эмери.
Она выпрямилась и принялась смывать с рук муку, затем, пригладив волосы, обошла повозку.
За повозкой стояли шесть индейцев, двое сидели верхом на лошадях, остальные четверо уже спешились и беседовали с Мэйсом Бриджменом и Зиком Йорком. Эмигранты обступили их. Подойдя поближе, Эмери увидела, что лошади у них экипированы по-другому: вместо уздечки через нижнюю челюсть лошади была пропущена длинная витая полоска сыромятной кожи. Вместо седел спины коней были накрыты широкими кожаными пластинами или красиво украшенными одеялами. Через спины лошадей были перекинуты дорожные сумки, набитые каким-то товаром. Гости были одеты в кожу. Кожаные рубахи украшали вышивка, конский волос, когти животных, сверху были накинуты искусно расшитые накидки из бизоньих шкур. У всех были при себе луки, колчаны со стрелами и кожаные щиты. У двоих были мушкеты в нарядных кожаных чехлах. Они держались гордо и надменно.
Индейцы были широколицыми, с высокими скулами. Глаза их были настолько темными, что сверкали на солнце. Даже самый младший из них – мальчик возраста Тимми, которого оставили у багажа, был таким же надменным, как и взрослые.
– Эмери, не подходи, – остановила ее Маргарет. – Мы не знаем, что может случиться, когда они увидят тебя – молоденькую белую девушку.
Маргарет волновалась за нее, от этого у Эмери потеплело на душе. Но что может случиться, когда рядом Мэйс и другие мужчины?
– Говорят, индейцы воруют белых женщин, – продолжала настаивать Маргарет. – Ту восьмилетнюю девочку с белокурыми волосами они ведь украли…
– Но мои волосы черны как смоль, и Мэйс сказал…
– Мэйс… он не может знать всего, да и никто не может… Ты скоро сама в этом убедишься.
Они еще ближе подошли к индейцам, и Оррин окликнул Маргарет:
– Идите к повозке и займитесь бисквитами и еще какой-нибудь стряпней. Мы должны накормить этих дикарей. Кроме того, они хотят ружья и амуницию, представляете? Они сказали, что перебьют нас как собак, если мы не выполним их условия.
– Но… – начала Маргарет, однако Оррин дал ей не очень-то вежливый пинок.
– Делай, что я говорю, Марта и Гертруда делают то же самое. Мы должны накормить их и вести себя дружелюбно. У них тоже есть мушкеты, имей в виду.
– Хорошо, Оррин, я приготовлю большой котел рагу. Пойдем, Эмери.
– Иди, я сейчас приду, – ответила Эмери. Она чуть задержалась, чтобы посмотреть на индейцев. Один из них смотрел прямо на нее.
Он был выше остальных и держался гордо. Волосы его, густые и блестящие, как вороново крыло, были стянуты кожаной тесьмой. На шее его висело ожерелье из медвежьих когтей, тускло поблескивающее на солнце. Лицо индейца было не таким грубым, как у других: скулы не так широки, и челюсть поуже. Чуть прищуренные глаза мерцали из-под красиво очерченных бровей, прямой нос, рот жесткий и чувственный одновременно.
Эмери подумала, что он по-своему красив, как бывает красиво дикое животное. Его умные глаза смотрели на нее спокойно и неотрывно.
– Эмеральда, ты идешь или нет? Да что с тобой, ты будто увидела призрак! – Маргарет потянула ее за руку.
– Я… Извини.
Наваждение пропало. Эмеральда опустила глаза и вздохнула поглубже. Но, уходя, она спиной чувствовала его странный взгляд.
Позже, после того как индейцев накормили и они покинули лагерь, к повозке Уайлсов подошел Мэйс.
– Нам всем теперь придется соблюдать меры предосторожности, – сказал он. – На ночь надо поближе сдвигать повозки и выставлять караул. Индейцы умело крадут лошадей. Для них это дело престижа: украсть как можно больше.
– Значит, они… – Эмери запнулась, – вышли на тропу войны?
Мэйс засмеялся.
– Это индейцы сиу, они не воинственное племя, ворованными лошадьми и пони они торгуют в форте Ларами. Сейчас как раз возвращаются из форта к своим женщинам и детям, но не следует обольщаться на их счет: индейцы – коварный народ. Кроме того, у них есть причины не любить белых, белые топчут их земли, портят траву, убивают их бизонов. Возможно, что в будущем…
Мэйс помолчал, будто что-то обдумывая.
– Почему они именно у нас потребовали еду? Что, у них нет своих припасов? – спросила Эмеральда.
– Уверен, что есть. Они хорошие охотники, но у них мало оружия, они постоянно нуждаются в запасах пороха и патронов и за этим не постоят.
– Откуда же у них ружья? – продолжала допытываться Эмери. – Где они их берут?
– Покупают. Ведут торговые операции с Меховой компанией Миссури и «Асторс Америкэн».
– Но они выглядят такими… – Эмери запнулась, подбирая слова.
– Дикими? Так оно и есть. Они дикари. Но у них есть свои законы, свой кодекс чести. Индейцы – очень мужественные люди, Эмеральда. Превыше всего они ценят храбрость и презирают трусов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110