– В борьбе с нищетой нет ничего романтического, – упрямо возразил Реджи. – Это чертовски скучно и обременительно. А что касается Кэтрин, то я вижу более достойные примеры для подражания. Она не настоящая леди! У нее такой резкий голос, который напоминает скорее крик дикобраза, свалившегося в куст шиповника! А эта ужасная трость, которой она постоянно тычет в лицо людям…
– Что такое? Я слышу, что меня поминают, и вряд ли с добрыми намерениями, не так ли? – Кэтрин постучала тростью о пол у них за спиной. Энни и Реджи одновременно, как по команде, обернулись. – Позвольте представить вам мистера Люсьена Делакруа. Моя племянница, достопочтенная мисс Энни Уэстон. А этот джентльмен… – она взмахнула набалдашником трости перед самым носом Реджи, – ее дядя с отцовской стороны. Никакого кровного родства со мной, как вы понимаете. Мистер Уэстон, мистер Делакруа.
Прежде чем Энни успела как следует рассмотреть мужчину, он низко поклонился и, взяв ее за руку, прикоснулся губами к кончикам пальцев. Она молча глянула на его черные волнистые очень густые волосы.
Джентльмен бросил на нее лукавый взгляд из-под таких же, как и волосы, черных и густых ресниц, чем вывел Энни из задумчивости и смутил ее. Они едва успели познакомиться, а он уже начинает флиртовать! Энни наблюдала, как он выпрямился и пожал руку Реджи, пробормотав что-то подобающее случаю. Никогда прежде она не видела такого божественно красивого мужчины.
Мистер Делакруа был довольно высок и одет в великолепно сшитый черный сюртук и узкие брюки, которые выгодно подчеркивали его высокую, атлетически сложенную фигуру. На шее и запястьях виднелось ровно столько белоснежных кружев, сколько было достаточно для того, чтобы придать облику налет континентального изящества, весьма популярного среди креолов. Он носил намного меньше колец и драгоценностей, чем типичный английский джентльмен: по два массивных кольца на каждой руке и несколько золотых цепочек на жилете. Молодой человек выглядел несколько вызывающе, но не был лишен вкуса. Несколько броский костюм не умалял его мужественности, некоторое количество кружев и золотого сияния подчеркивало его очарование.
Энергичный джентльмен снова обратил внимание на Энни и, приподняв черные как смоль брови, надменно разглядывал ее. Оказалось, что глаза у него миндалевидные и по цвету напоминают горячий шоколад, а губы полные, но в то же время четко очерченные. В этот момент в уголках губ у него заиграла лукавая улыбка.
Эта улыбка и оценивающий взгляд из-под полуопущенных ресниц убедили Энни в том, что перед ней человек высокомерный и тщеславный. Похоже, ее теория относительно денди обещала подтвердиться еще раз. Энни украдкой бросила смущенный недоверчивый взгляд на Реджи. Его глаза и чопорная фигура как бы давали понять: «Ну, что я тебе говорил!»
Глава 2
– Mon Dieu! Неужели эта очаровательная женщина – ваша племянница, мадам?
Голос у Делакруа оказался низким, а легкий французский акцент придавал его речи определенный шарм. Манера же произносить слова с подчеркнутой медлительностью Энни не понравилась, потому что напомнила лондонских кавалеров.
– Именно так, – сдержанно подтвердила Кэтрин.
– Я не улавливаю ни малейшего сходства, – сказал он, изображая удивление, причем лукавая ухмылка стала еще откровеннее. – Неужели вы родственники?
– Если вы пытаетесь сказать комплимент девушке, Делакруа, постарайтесь не оскорблять им же меня, будьте любезны! – Кэтрин сердито стукнула тростью о пол.
– Мадам, как вы могли подумать, что я намерен оскорбить вас? – хмыкнув, заявил он притворно обиженным тоном. – Просто вы с племянницей совершенно разные. Она тонка и изысканна, как экзотический цветок, а вы… – он склонил голову набок, якобы пристально изучая Кэтрин, – вы стройны и тверды, как элегантный кипарис. Вы обе прекрасны, но по-разному.
В ответ Кэтрин лишь снова стукнула тростью о пол, как будто целясь в мысок лакированного ботинка Делакруа. Он на всякий случай отодвинулся от Кэтрин, чтобы избежать травмы и вплотную заняться Энни.
– Простите меня за дерзость, мисс Уэстон, но на кого из своих счастливых родственников вы похожи?
– Я не извиню вас за дерзость, мистер Делакруа, – сухо отозвалась Энни. – Прощение возможно лишь тогда, когда раскаяние искренно. А вы неискренни. Вам доставляет удовольствие быть дерзким.
Неподдельное удивление, отразившееся на лице Делакруа, было достойной наградой Реджи, который не жалел сил на пространные лекции о хороших манерах. Делакруа быстро собрался с мыслями и шутливо погрозил ей пальцем:
– А! Я вижу, что не только мне доставляет удовольствие быть дерзким.
– Я чем-то обидела вас, сэр? Надеюсь, что нет, – небрежно отозвалась Энни. – Мне бы хотелось оставить о себе хорошее впечатление здесь, в Америке.
– Мадемуазель, вы просто очаровательны, – с галантным поклоном заверил ее Делакруа. – Вам уже удалось оставить прекрасное первое впечатление. По крайней мере у меня. – Он распрямил плечи и провел кончиками длинных пальцев по жилету, привлекая ее внимание к своей широкой груди. После чего, понизив голос и придав ему обольстительный тон, продолжал: – Вы знаете, как сильно бьется мое сердце?
Энни прямо посмотрела ему в глаза, блеск которых, без сомнения, неотразимо действовал на женщин. Она чувствовала, что от смущения ее лицо начинает заливать румянец, вызванный реакцией на щедрые и, вероятнее всего, неискренние комплименты. Ей удалось взять себя в руки и ответить, с достоинством приподняв подбородок:
– Что ж, если я одновременно могу быть дерзкой и очаровательной, то лучше я останусь дерзкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101