— А дома у тебя есть деньги?
— Пожалуйста, сэр, не надо ехать ко мне домой. У меня две маленькие дочки. О, Боже, ну почему это случилось именно со мной?
Желание Уилларда знать почему, кажется, окончательно вывело Лэймара из себя. Он считал, что никто не имеет права задавать ему такие элементарные вопросы.
— Вот почему, Уиллард. Видишь, что здесь написано?
Он показал несчастному парню громадный кулак правой руки с надписью «твою».
Уиллард кивнул.
— Видишь?
Он показал второй кулак.
«Мать!» было написано на нем.
Из глаз Уилларда горячей волной струился страх. Лэймар любил производить на мужчин такое впечатление.
— Ты все понял, Уиллард? Теперь ты понимаешь, какой во всем этом смысл?
Охваченный отчаянием, Уиллард снова кивнул.
— Вот так. Теперь это имеет смысл. Оделл, сломай ему большой палец.
* * *
— У Оделла итенье. Итенье куто. Атно. Итенье, как мама, атно.
Итенье, се итенье, как сет. Мотри, итенье! Мотри! Узовик поны итенья.
Итенье белый, итенье асный, итенье куто, как маако.
Map назад: «Ломай му атой палес».
Оделл делай селовек бона. Бон, бона. Палес не амается.
Палец, действительно, не поддавался усилиям Оделла.
— Палее — селк. Палее селя! Атю ите итенья. Map даст ите итенья.
* * *
Пока Оделл ломал Уилларду палец, тот дико кричал. Он кричал так громко, что это начало раздражать Лэймара. Он пробрался вперед пригнувшись, чтобы не высовываться, и приблизился к Ричарду.
— Как самочувствие, Ричард?
— Вам обязательно надо его таи пытать? — спросил Ричард.
— Пытать? Ты просто ничего еще не видел в своей жизни, Ричард, иначе ты бы не сказал, что этого парня пытают. Ты не знаешь, как можно пытать человека.
Лэймар даже слабо улыбнулся тупости замечания Ричарда.
— Ладно, — продолжил он после паузы, — поезжай вперед и не проскочи поворот на Аду, когда свернешь, поедешь до Дэвис-стрит. Когда мы окажемся на ней, скажешь мне.
— Лэймар, куда мы едем?
— Не беспокойся, сынок, я все продумал. Кстати, что ты можешь сказать о запястьях? Вспомни, что ты говорил мне прошлой ночью о запястьях.
Уиллард продолжал кричать. Он вырывался и извивался, но Оделл крепко держал его одной рукой, а другой продолжал класть в рот печенье.
«Запястья? Запястья? Какого черта он говорил про запястья?»
Потом он вспомнил: ах, это про татуировку.
— О, да. Понимаешь ли, да ты и сам это знаешь, та сила, которая делает живопись или рисование таким гибким, таким жизненным, таким пластичным, заключается в способности управлять своим запястьем, способности так управлять мышцами запястья, чтобы они следовали замыслу и воображению. Вот почему линии в живописи называются живыми линиями.
— Черт возьми, — воскликнул Лэймар с восторгом. — Да, сэр, вы умеете красиво сказать. Ты умеешь красиво говорить и красиво рисовать. Ты очень интересный молодой парень, не правда ли, Оделл?
— У-у-у-у, — протянул Оделл, его широкий расщепленный рот растянулся в безобразном подобии улыбки, на губах хрустели невесомые крошки печенья. Уиллард еще раз намочил в штаны, корчась в стальных объятиях Оделла.
— Ну, вот, Ричард, теперь обдумай свой следующий рисунок. Я хочу опять поговорить о львах. Я люблю тигров и очень люблю орлов, но, будь я проклят, в этих старых королях джунглей есть нечто такое, от чего у меня захватывает дух. Эти зверюги нравятся мне больше всего.
Ричард увидел, что навстречу им проехала черно-белая патрульная машина. Он посмотрел на часы. Их точно пока не хватились.
Однако у Лэймара на повестке дня стоял еще один вопрос. Он снова прополз в заднюю часть фургона, взял несчастного парня за подбородок, поднял его голову и заглянул в глаза. Он увидел то, что ожидал увидеть, его это не удивило нисколько. Он увидел голый и не прикрытый ничем страх. Глаза горели, как самоцветы, словно кролик глотнул наркотика. Но это не были наркотики. Лекарством, которое сделало кролика таким безумным, был все тот же старый добрый страх. Теперь с Уиллардом-Кроликом можно делать все, что угодно. Можно трахнуть его самого, можно на его глазах изнасиловать его дочерей и убить жену, поджечь его дом, а он будет неподвижно смотреть на все с по-детски дрожащими губами. Это был не мужчина, черт его побери! Это был кролик. Даже поганый ниггер будет защищаться, и его придется здорово стукнуть, чтобы успокоить. Но кроликам это не нужно. Кролик будет покорно смотреть, как ты решаешь, какую часть его тела ты откусишь сначала. Кролик, пожалуй, даже поможет тебе выбрать кусок послаще. Он продаст тебе все и вся, все, что ты только ему прикажешь, все на свете.
— Теперь слушай меня внимательно, Уиллард, мне нужна твоя помощь.
— Ч-что?
— Оружие. Мне нужно оружие. Такому человеку, как я, человеку, у которого есть враги, необходимо оружие. Не для того, чтобы нападать, а чтобы защищаться. Уиллард, у тебя есть оружие?
— Я ненавижу оружие, — ответил Уиллард.
— Оузие, — сказал Оделл, — бах-бах!
— Сынок, это меня не удивляет.
— Я знаю, где находится оружейный магазин. — Уиллард изо всех сил старался заслужить одобрение Лэймара.
— Вот теперь, Уиллард, я вижу, что ты действительно стараешься помочь мне. Но оружейный магазин — это не то, что нам надо. Как я могу ограбить оружейный магазин, если у меня нет оружия? Да и потом в оружейном магазине неизвестно, в какое дерьмо вляпаешься. Мальчики там упакованы и вооружены на славу и так и ищут повода, как бы им выстрелить в человека. Можешь почитать об этом в любом журнале, где пишут об оружии, там полно таких истории. Там все время встречаешь страшные истории про всяких мерзавцев, ублюдков и прочую сволочь с деревянными яйцами и опилками вместо мозгов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24