В гараже вот только еще не искал.
Сэм был в отчаянии. Как он стал таким дряхлым и немощным? Он ненавидел себя, презирал. Он – прокурор, представитель закона, герой войны, охотник, отец, муж, любовник, американец. Куда все девалось? Дочь говорила, что ему пора перебираться к ним или в дом престарелых, но старший сын возразил: мол, папа в порядке. Однако Сэм сейчас думал, что права была дочь. Он мог…
Контора!
Старый козел! Он не приносил блокнот домой! Боб передал ему свои вещи в конторе, и он запер их в сейф.
Сэм поискал взглядом свой плащ, но увидел только розовый махровый халат жены, который тут же набросил на себя. Чудом отыскав ключи, он кинулся в гараж, завел «кадиллак». Машина рывком тронулась с места, зацепив за что-то, но Сэм этого не заметил.
По дороге им овладел новый страх: вспомнит ли он код сейфа?! Или забыл напрочь, как и многое другое из своего прошлого?
Из груди рвался вой, а может, всхлип. Он боялся, что не справится с предстоящим делом. Уверенность покинула его. Все, он – конченый человек. Крышка.
Однако он припарковался, кое-как вскарабкался по ступенькам, отпер дверь конторы и через приемную проковылял в свою берлогу. Там он вдруг почувствовал, что на него снизошло благословение свыше. Едва его пальцы коснулись замка сейфа, комбинация цифр сама собой сложилась перед глазами. Он мгновенно открыл сейф и извлек картонную коробку.
Сэм поставил ее на рабочий стол и включил свет, отвлекшись лишь на несколько секунд, чтобы набить трубку. Как только он глотнул ароматного дыма, тут же почувствовал себя прежним человеком – собранным, авторитетным, могущественным. Изыди, «кукурузник», неотесанный Лир, мечущийся в ярости по Полк-Каунти.
В коробке лежали только два предмета. А ведь было три. Сэм вспомнил, что Боб и этот Расти-Рафус-Ральф-и-тому-подобное забрали с собой большой бумажный конверт с газетными вырезками. Бог с ним. Ценность представляет то, что осталось. Причем вовсе не старая книжка с квитанциями для штрафов за нарушение правил дорожного движения, а блокнот с записями Эрла, сделанными рано утром 23 июля 1955 года. На обложке – неровная коричневатая полоса, как на знаменитых картинах Джексона Поллока; половина страниц тоже в чем-то коричневом.
Сэм отпрянул. Кровь! Блокнот пропитался кровью Эрла, пока тот умирал в своей машине.
Сэм открыл блокнот.
Он был потрясен. За те десять лет, что они работали вместе, Сэм, читая отчеты Эрла, изучил его почерк вдоль и поперек, знал его, как свой собственный. Теперь, спустя сорок лет, вновь глядя на знакомые петли и завитки, на ровные строчки, залитые кровью, он всем своим существом ощущал присутствие Эрла, будто тот сидел рядом в его кабинете.
И опять он содрогнулся, пытаясь представить, как мыслил Эрл. Эрл, как ты работал? Какой был у тебя стиль? У каждого следователя свой стиль ведения расследования, свои точки опоры, от которых он отталкивается, стараясь упорядочить хаос разнородной информации. Так как же работал Эрл?
В воображении Сэма всплыл верстак Эрла в подвале его дома: для каждого инструмента свое место, все разложено по полочкам. Эрл терпеть не мог кавардак; он верил в порядок.
Значит, он стал бы придерживаться такой последовательности: место преступления, тело, улики, выводы.
Нет, нет, не так. Скорее, он делал выводы по каждому пункту, а потом сводил их воедино. Правильно. Он всегда так поступал.
Перво-наперво положение трупа – на схеме он в той же позе, которую увидел Сэм на месте преступления. От тела тянутся пунктирные линии к объектам местности («дерево», «камень»). Эти же линии обозначают расстояния. Эрл также пометил крестиками участок, обозначенный им как «глинистый сланец», с припиской «следов нет».
Хмммм. Сэм задумался. Новая деталь. Он попытался вспомнить, что было выявлено при осмотре места преступления. Сам он из-за убийства Эрла прибыл туда только на следующий день ближе к вечеру. Измученный горем и бессонной ночью, он тогда был раздражен и подавлен. Полицейский, стороживший труп в одиночестве, помнится, сообщил ему, что следственная группа из полицейского управления штата так и не объявилась, но на мертвую негритянку приходили поглазеть жители города. Значит; кроме Эрла, обследование места преступления никто толком не проводил. Следы там уже были безнадежно затерты и затоптаны.
Сэм перевернул страницу, чтобы ознакомиться с выводами. Комментарий Эрла состоял всего из двух вопросов: «Ее перетащили сюда? Сбросили туда, где нельзя найти следов?»
Перетащили? Это что-то новенькое. Перетащили? Зачем Регги…
Так ведь причастность Регги тогда еще не была установлена, вспомнил Сэм. Никто не спрашивал, почему Регги перетащил труп. И следователи позже не взяли на себя труд задуматься об этом, поскольку они же нашли виновного – Регги.
Сэм перелистнул страницу.
Осмотр трупа.
Записи содержали описание следов насилия, обнаруженных на теле бедной Ширелл, в том числе упоминались царапины и ссадины в «интимной области», как выразился Эрл. Он также отметил «серый налет на коже, – возможно потому, что тело пролежало несколько дней», – и «вздутие». Относительно раны, явившейся причиной смерти, Сэм прочитал: «В правой передней части черепа – обширная гематома» и рядом: «Возможно, орудие убийства – камень со следами крови».
А вывод странный: «Причина смерти? Возможно, не от удара; припухлости и синяки на шее свидетельствуют об удушении?»
Сэм откинулся на спинку кресла. Опять нечто новое: удушение.
С чего вдруг?
Может, Эрл ошибся. С другой стороны, труп Ширелл попал к коронеру спустя еще два дня. Не исключено, что она за это время раздулась сильнее, и синяки на шее стали незаметны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154