Вот и все. Ничего не изменилось.
– Пол. Ты собирался помочь. Ты сказал, что твоя верность принадлежит…
– Я участвую в охране. Они ожидают, что я буду носить пистолет. Они ожидают, что я защищу Данцига от Улу Бега. Если они поймут, что я не хочу этого делать, я стану для них бесполезен. От меня избавятся, и я ничего не смогу.
– Он вызывает у меня отвращение. Сними его… спрячь куда-нибудь. Я не желаю на него смотреть.
– Да, конечно.
Он выпутался из замысловатой портупеи, упряжи из резинок, ремней и кнопок, всей этой хитроумной снасти, окружающей и поддерживающей пистолет, и комком затолкал громоздкое снаряжение под пиджак.
– Так лучше?
– Да….
– Ведь нет. Я же вижу.
– Нет, не лучше.
– Прости. Что случилось?
– Все безнадежно, так ведь? Мы просто притворяемся? Дело зашло слишком далеко, мы ничего не можем сде…
– Нет. – Он подошел к ней и стиснул ее плечи. – Нет, у нас все получится. Просто нам необходимо, чтобы он сделал первый шаг. Мне нужна возможность достучаться до него. Если я смогу поговорить с ним, убедить его, объяснить все, тогда я смогу пойти к ним. Я смогу уговорить их помочь мне заключить соглашение. Я пойду к этому чертову Мелмену, я приползу к нему на брюхе, если это будет нужно.
– Пока что у нас еще ничего не получилось. Мы просто сидим сложа руки.
– Они считают, что он на Среднем Западе. По их мнению, кто-то украл у него деньги. Я уже неделю пытаюсь убедить их послать меня туда.
– Значит, они сжимают вокруг него кольцо, а мы сидим здесь сложа руки. Занимаемся говорильней.
– Я потороплю события, клянусь. Пойду к Мелмену в понедельник, как только мы вернемся. Расскажу ему все. Я… Я просто не могу предложить ничего другого, Джоанна. У меня нет ничего другого.
– Почему-то все идет не так. Они смыкают кольцо, ты торчишь с Джозефом Данцигом в тысяче миль отсюда, я сижу над книгой, которую никак не могу закончить, которая никак не пишется, и мы… от нас просто ничего не зависит. Ничего не получается.
– Джоанна, пожалуйста, не говори так. Все отлично получается. Я зарабатываю их симпатию, зарабатываю какое-то влияние. Ты просто ждешь. Они не поймают Улу Бега в Дейтоне. Он слишком умен. Черт побери, я сам его учил. С ним ничего не случится. Джоанна, я считаю, что в ближайший месяц он появится здесь. Я знаю, что он свяжется с тобой. Или с кем-нибудь, кто тебя знает. Он все тщательно обдумает, он будет очень осторожен. Джоанна, у нас все получится, клянусь, что получится.
– Прости, Пол. Сегодня я ходила к реке прогуляться. Из-за деревьев вылетел вертолет, из тех, что следят за обстановкой на дорогах. Он напугал меня – очень напугал. Я же говорила тебе, что немного психованная. О господи, Пол, мне порой бывает так страшно.
– Ясно, ясно, я понял. Я понял.
Но она уже плакала.
– Ты никогда не видел меня в таком состоянии, Пол. Но я, бывает, хандрю целыми днями.
– Джоанна, пожалуйста. Прошу тебя.
Он пытался успокоить ее.
– Мы ничего не делаем, – упорствовала она. – Мы просто сидим сложа руки. Все разваливается на части. Все без толку.
– Пожалуйста, не говори так. Толк есть. Мы справимся.
– Ох, Пол. С тех пор как я вернулась, я сама не своя. У меня внутри все темно.
– Джоанна, пожалуйста.
Его ужасало, что он никак не может достучаться до нее, что она замкнулась в себе.
– Послушай, – сказал он, – может, это тебя утешит. Думаю, завтра вечером мне удастся заскочить к тебе. Данциг дает какой-то прием кварталах в пяти отсюда, на Готорн-стрит. Приглашены его старые знакомые по факультету. Этот прием не отмечен ни в каких его маршрутах. Я думаю, что смогу улизнуть часиков в одиннадцать. Это тебя утешит? А в понедельник я пойду к Сэму. Черт, я дойду до самого директора центральной разведки! Я добьюсь, чтобы все изменилось. Добьюсь, чтобы все оружие было убрано. Мы придем к какому-то соглашению, клянусь.
– Ох, Пол.
Она все еще плакала.
– Это тебя утешит?
Она кивнула.
– Вот так, – сказал он. – Давай я обниму тебя. Ладно? Вот так. Мы справимся. Клянусь, что справимся.
Он ощутил тепло ее тела и подумал, что любит ее так сильно, что хочется умереть.

* * *

Она не знала точно, когда он ушел; она задремала, и он не стал ее будить. Когда она наконец проснулась, было около пяти; он укрыл ее одеялом.
Телевизор все еще работал, и она узнала фильм – "Светлое Рождество" с Бингом Кросби и Дэнни Кэйи. На экране бывшие солдаты встречались после разлуки в каком-то вермонтском отеле, принадлежащем генералу. И кому только взбрела в голову дурацкая идея показать это кино в Бостоне в разгар весны?
Но у Джоанны не было сил выключить телевизор. Она чувствовала себя совершенно разбитой, ее лихорадило. У нее не было желания даже шевелиться, и она снова усомнилась в своей силе, в своем рассудке. Она попыталась переключить внимание на "Светлое Рождество": Дэнни Кэйи носился как умалишенный, Бинг стоял столбом и пел. А это что за женщины? Розмари Клуни? Что случилось с Розмари Клуни? Вера-Эллен. А какая у Веры-Эллен фамилия? Эллен? Миссис Эллен?
Давным-давно Джоанна смотрела этот фильм на большом экране; теперь она это вспомнила. В кинотеатре работал кондиционер. Фильм был цветной. Она смотрела его со старшей сестрой Мириам, потом погибшей в автомобильной аварии, и братом Тимом, который стал адвокатом и жил теперь в Сент-Луисе. Это было сто лет назад, в другую эпоху, в допотопные пятидесятые.
Она помнила тот день с беспощадной четкостью и не испытывала желания что-то додумывать, создавать мифы. Мириам была очень хорошенькая и веселая, но бросила их, Джоанну с Тимом, одних, а сама улизнула куда-то с очередным дружком, с которым мама с папой запрещали ей встречаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136